Мещанские прописи и риторика буржуазной поэзии вызывали в нем отвращение. В надежде обновить стих словом-метафорой он примкнул к имажизму. Мелководное русло этого модернистского течения стесняло поэта его влекло к сильным и цельным чувствам, в нем не ослабевал смутный, но страстный порыв к иной жизни. Среди образов ранней лирики Олдингтона трудно не заметить трепетный силуэт одинокого тополя. Он хорош собою, его ласкают ветер и дождь, и "белый туман, как застенчивый влюбленный, робко вьется у его колен". Но бесстрастны их ласки. И слышен призывный голос поэта: "Сдвинься скорей и шагай... если у тебя есть хоть чуточку силы... по дороге за ломовым извозчиком..."

В армию Олдингтон вступил в 1916 году добровольцем, на фронт пошел рядовым; в конце войны командовал ротой. Домой вернулся контуженным.

Сборник стихов "Образы войны", вышедший в 1919 году, отразил пережитое поэтом на фронте: кошмар разрушений, горечь утрат и разочарований, злобу на тех, кто затеял бойню, кто лгал и обманывал, чувство протеста, сжимающее кулак. "Грубые истины" потрясли Олдингтона, ворвались в его стих, обостряя потребность правды, простоты... но не могли перебороть влечения поэта к "чистому образу", к изощренным созерцаниям, - столь прочен был внутренний заслон, сильна субъективность, устойчивы предрассудки. Много лет спустя он заметил не без иронии; "Кто, к примеру, мог бы подумать, что в стихотворении "Изгнание" в 1919 году я хотел выразить контраст между звериным национализмом и идеалом цивилизации и культуры" - так туманны были его слова-метафоры.

К образам войны Олдингтон обращался снова и снова. Он писал о ее ужасах и трагических последствиях. Писал о тех, кто страдал от войны, и о тех, кто наживался на ней. Писал о циничных дельцах, тупоголовых военных, паразитирующих интеллигентах, пошлых обывателях, "эмансипированных" женщинах, прожигателях жизни... Изобличал аристократов и буржуа, их духовное оскудение и нравственную деградацию, изобличал шовинистическую пропаганду, фальшивый патриотизм собственников. Как бы единый цикл составляют семь романов ("Смерть героя", "Дочь полковника", "Все люди враги", "Женщины должны работать", "Сущий рай", "Семеро против Ривза", "Отвергнутый гость") и сборники рассказов ("Дороги к славе", "Кроткие ответы"), появившиеся в течение десятилетия - с 1929 по 1939 год. Все они написаны на современном материале, дополняют друг друга, развивают общие темы. В них запечатлены значительные явления в жизни Англии первой трети нашего века. На их страницах возникают образы людей, наделенных личной порядочностью, душевной отзывчивостью, потребностью истины и красоты. Джордж Уинтерборн ("Смерть героя") озабочен судьбой культуры, безоговорочно осуждает войну, развязанную империалистами. "Соединение бесстыдного богатства с ужасающей нищетой" заставляет Криса Хейлина ("Сущий рай") "бледнеть от обличительного гнева". Капитан Кэмберленд (рассказ "Размышления на могиле немецкого солдата"), столкнувшись после фронтовых испытаний с циничной системой имущественных и сословных привилегий, заявляет о своей решимости обратить оружие против тех, кто попытается начать новую войну.

Однако герои Олдингтона - обычно пассивные жертвы обстоятельств. Джордж Уиптерборп способен лишь "пострадать", и действительно страдает, слепо и бессмысленно. Искренний порыв Криса Хейлина к идеям нового мира так и остается порывом.

Энтони Кларендон... Но о нем надо говорить обстоятельно, он герой этой книги, и к нему сходятся все нити, связывающие з единую систему ее образы.

Энтони Кларендон душевным складом удивительно напоминает Джорджа Уинтерборна. Если бы этот последний не был сражен в окопе, то, вероятнее всего, послевоенное десятилетие ом встретил бы так же, как и его "двойник" - Тони Кларендон. Оба они представители "потерянного поколения", и личность писателя, многие факты его биографии отразились в их образах отчетливо и непосредственно.

Роман "Все люди - враги" как бы продолжение "Смерти героя" и его параллель.

Отрывистое повествование о предвоенной жизни Уиитерборпа выделяло в ней то, что ложилось на душу героя мрачной тенью, подталкивало его к пропасти, фактически к самоубийству. В романе "Все люди - враги" поэтично описываются те блаженные для Кларендона переживания детства и юности, которые наполнили его сердце живительным чувством и помогли выстоять в поединке со смертью.

Фронтовые эпизоды имеются в первом романе, в этой книге их нет; они возникают лишь как "воспоминание", например, в кошмарном сне, зато показаны их последствия.

Ромак "Все люди - враги" претендует на эпический размах.

Рамки его действия обширны. Время обозначено точно: 1900 - 1927 годы вся первая четверть нашего века и самое начало второй. Однако годы, страны, люди чаще всего лишь мелькают на пути "сентиментального паломничества", каковым представляется если не вся, то довольно большая доля жизни Энтони Кларендона. Кстати, он не раз вспоминает жалобу несчастного скворца (из романа Лоренса Стерна "Сентиментальное путешествие"), который твердил "не могу выйти", порываясь из проволочной клетки. Интерес к Стерну не только указывает на круг чтения героя, но некоторым образом характеризует его настроение и самую книгу - эпос лирических излияний, значительный в той мере, в какой он помогает понять, из чего и как складываются человеческие судьбы.

Роман "Все люди - враги" разбит на четыре части, но, по сути, жизнеописание героя поделено на два периода: до и после войны. Между ними пролегает пропасть: Тони из Вайн-Хауза и Энтони Кларендон, травмированный фронтом, - люди разного душевного состояния. Все же это не две разомкнутые половины.

Первая часть книги - восторженная повесть о воспитании чувств; лирическое сказание о том, как чувства пробуждаются и зреют, как, оживая в них, физические свойства вещей - свет и звук, цвет и форма - возбуждают энергию, становятся источником красоты и радости. Просыпается чувственность, "нежные душистые побеги ивы" заставляют "мечтать о золотистом пушке на коже молоденькой девушки", и кружит голову "новообретенное блаженство прикосновения". Открываются тайны поэтических строк, созвучных движению души. Мир светлой природы и классического искусства наполняют ее благодатным покоем и томлением по "полнокровной здоровой жизни мира Боккаччо..."

Романтические устремления и пылкость героя отвечают замыслу автора описать воздействие "непосредственного воспитания", опрокидывающего схему - официальные представления буржуа о добропорядочном человеке. Авторская установка полемична - он против деляческого и ханжеского небрежения эмоциями.

Робко и неумело пробивает Тони Кларендон "свою собственную дорожку", сопротивляясь повседневному отупляющему воздействию буржуазного бытия. Мироощущение, разумная мысль, осложненная восприимчивость героя требуют искренности, отзывчивости, реальных, а не мнимых ценностей, восстают против сухого рационализма и сентиментальности, которые препятствуют "чувственному подходу" к предметам, и против "духа лавочников", подменивших великие помыслы страстью к наживе.