– Мастер де Чироло не бунтовщик,- жестко отрезала Летиция.

– Как я уже сказал, мы живем неплохо,- продолжал дядя.- Следующей зимой мы сможем позволить себе приобрести небольшую печку, поместим ее под столом, и она будет согревать нас весь день и каждый день, если нам удастся раздобыть топлива.

У него были большие широкие руки в шрамах, они казались темными на фоне безупречной белизны скатерти. Он, как и его овдовевшая сестра, уверенно действовал руками во время всего нашего разговора. Заметив направление моего взгляда, Жозе проговорил:

– Я не считаю этот труд унизительным для себя. Если он дает нам пищу, кормит нас, значит это мужская работа. Я прав? Я могу изготовить любую одежду. Стоит лишь раз показать. То же самое может сделать и Летиция, не так ли, малышка? Костюмы, платья, плащи, пальто, безрукавки, рыбацкие костюмы, парадные мундиры - все это мы можем - никаких вопросов, только плати. Наша одежда - одна из лучших.

И он одарил меня обаятельной улыбкой.

– Вы настоящий артист в своем деле,- ответил я, поскольку почувствовал, что Жозе нуждается в комплименте.

Летиция присоединилась к работе, как только мы вошли. Маленькую Розу усадила рядом с собой. Роза сосала большой палец. Летиция сосредоточилась на иголке с ниткой. Теперь же она подняла голову и с вызовом взглянула на меня.

– Нет, мы не артисты, Периан. Мы - трудяги. Мы сидим здесь с девяти утра до девяти вечера каждый день, всю неделю, если есть работа. И все это за жалкие гроши.

– Кроме того времени, когда вы играете Джемиму в пьесе Бентсона.

– Спектакль приносит мне больше денег за день, чем пошив охотничьей куртки, которую благородный человек может носить десять лет.

– Мы надеемся увидеть Летицию на слайдах, когда Отто закончит свою работу,- сказала мать, прервав жалобы своей дочери.- Я уверена, она хорошо играет.

– О, превосходно,- ответил я,- поскольку вся игра заключается в том, что надо спокойно стоять. И ни один из нас никогда не путает реплик, так как реплик нет.

– И все же это прекрасная романтическая история,- сказала Летиция.Когда я думаю о ней, мне становится радостно.

– Она пересказывала нам содержание уже несколько раз,- сказала мать.

– Мы стараемся быть бодрыми здесь, не падать духом,- нарушил небольшую паузу дядя.- И когда мы заработаем достаточно денег, мы вернемся в Триглав, восстановим здоровье и снова счастливо заживем в горах как свободные Златороги. А я, хоть и болен, но смогу работать вместе со своим братом, который держит кузницу.

Он тут же начал напевать песенку из известной оперы Козина:

Там склоны, где долго можно блуждать,

Там стремителен горный ручей,

И каждая тропка рада позвать:

Ну идем же, идем скорей.

Все подхватили припев, даже Роза, которая проглотила последние крохи булочки и была поглощена свежестью и красотой камчатой ткани, по которой ее ручонки ползали как маленькие крабы.

Обойдя стол, я сказал на ухо Летиции:

– Я вижу, что ты не расположена со мной беседовать, поэтому ухожу домой. Будь добра, проводи меня к выходу на нижней площадке.

Дочь взглянула на мать, и та кивнула головой, продолжая петь. Летиция встала, взяла огарок свечи величиной с ноготь и вышла на верхнюю площадку. Я со всеми попрощался, взял ее за руку и мы пошли вниз.

– Летиция, такая работа не для тебя,- нежно проговорил я.- Тебе надо уехать отсюда и найти интересную и более оплачиваемую работу.

– Как я могу оставить собственную семью? Как ты мог сказать подобное? Ты - эгоист. Правильно сказал о тебе Бони.

– Я купил Розе булочку, не так ли? Не будь все время такой колючей это ни к чему не приведет. Твой дядя Жозе прекрасно понимает это простое правило.

– Я - не он. Я не собираюсь льстить и подлизываться, если это то, на что ты рассчитываешь. Позволь сказать тебе, что я прогрессистка, как Отто со своей женой, и я горжусь этим.

Я держал ее за руку.

– Не будь дурой. Тебе что - мало неприятностей? Новых ищешь? Ты принесешь больше пользы своей семье, найдя лучшую работу.

– Они зависят от меня, а я - от них. Мы все заодно, и я горжусь этим. Было бы просто позорно оставить их.

– Вы все спите вместе на полу?

Она ответила не сразу, отвела взгляд, чтобы я в темноте не мог видеть ее лицо.

– Больше негде спать, ты видел. На днях один приятель обещал принести нам кровать. Обняв ее за талию, я сказал: