Лицо Гатибы выражало недовольство.

– Частично согласна, частично-нет. Не верю, будто между различными вещами существует связь. Коль скоро жизнь- это единая природа, коль скоро между явлениями и вещами существует связь, почему тогда среди людей творений этой природы - нет единства мыслей, вкусов, интересов, нет единства ощущений и представлений? Почему люди, живущие в мире связанных, как ты говоришь, между собой вещей, столь враждебны друг к другу?

Низами, качая головой, усмехнулся.

– Это не очень трудная загадка, ее способны разгадать даже такие невежды, как мы. В этом вопросе не требуется большого напряжения ума. Природа дает каждой вещи внешний облик, а осмысливаем вещи мы. Что касается различия представлений и мыслей, то это зависит от общественной среды, а порой от властей и религиозного воздействия. Если же говорить о различии вкусов и ощущений, это объясняется естественными и экономическими потребностями данной среды. В странах, которые особенно нуждаются в лекарях и врачах, люди проявляют наибольший интерес к медицине. То же самое следует сказать о кузнечном, токарном, портняжном ремеслах и о ремесле сапожников. Увлечения и занятия поэзией, литературой, наукой и философией не являются свойствами, вытекающими из многообразия природы. Эти свойства также зависят от потребностей среды. Однако следует отметить, что дело, которое доступно одному, может стать доступно и другому, благодаря его усердию. Что касается любви, она - результат случайности. Здесь нет предопределения свыше, нет воздействия таинственных внешних сил. Человек, случайно встретивший и полюбивший вас сегодня, завтра в результате еще одной случайности полюбит другую. А теперь пусть прекрасная барышня скажет мне, согласна ли она с моими мыслями?

– - Поэт называет меня прекрасной барышней. Но почему он прислал мне такое неприятное, неутешительное письмо?

Низами задумался. Он не посылал дочери эмира письма. Ясно, Себа-ханум замышляет какую-то новую хитрость. Однако он не подал виду.

– Иногда человек заблуждается в оценке других людей. И вообще различные обстоятельства могут влиять на его поступки, поведение, тем более на написанное под настроение письмо. С подобным явлением я сталкивался, сочиняя стихи. Случается, тема, которая вчера не привлекала меня, сегодня вдруг вытесняет из сердца другие темы. Отныне я решил поступать так: написав письмо или новое стихотворение, выдержать написанное несколько дней дома, затем перечитать и лишь тогда выпускать на волю.

Гатиба молча взяла в руки книгу и, достав из нее письмо, протянула Низами.

– Вот прочти. Как видно, ты послал его мне, не перечитав предварительно.

Низами взял письмо. В нем было написано:

"Прекрасная барышня!

Не уподобляйте меня молодым гянджинским кутилам. Я не могу любить девушек, которые ежедневно меняют молодых людей.

Ильяс".

Низами не сомневался, что письмо - дело рук Себы-ханум. Он знал: Себа-ханум не может жить без козней и интриг. Он решил разоблачить ее в глазах Гатибы.

– Никак не могу взять в толк, почему вам передали это письмо, коль скоро я не писал его, - сказал он.
– Может, оно попало к вам по ошибке?

Гатиба будто очнулась ото сна.

– Ах, какая я неудачница! Рабыня, которую я осыпала милостями и подарками, начала отравлять мою душу, - помолчав немного, она с мольбой обратилась к Ильясу: - Скажи, кому ты написал это письмо? Скажи, избавь меня от сомнений!

– Вам и самой уже все ясно. Зачем вы спрашиваете? Эта интрига задумана для того, чтобы получить от вас еще больше золота.

Гатиба глубоко вздохнула.

– Да, теперь мне все ясно. Это письмо лишило меня покоя, ибо я не из тех девушек, которые каждый день меняют молодых людей. Я позвала тебя, чтобы узнать обо всем. Все, что мы говорили до этого, было лишь предисловием. Я заранее обдумала все, что собиралась сказать тебе. Но слова вылетели у меня из головы, едва я видела тебя, так как смысл этих слов - ты сам.

Гатибе не удалось продолжить свою любовную речь, потому что настало время обеда и в сад вошли эмир Инанч с женой.

Низами поднялся, собираясь уйти, однако эмир Инанч и Сафийя-хатун не пожелали отпускать его.

– Дорогой, уважаемый гость Гатибы дорог как для нас, так и для всего народа Арана, - сказал эмир Инанч, беря Ильяса под руку.
– Вы - гордость страны. Ваши стихи дарят нам непередаваемую радость, большое счастье.

К Низами подошла Сафийя-хатун.

– Гатиба часто читает мне одно из ваших стихотворений, и каждая строчка этой дивной газели утверждает ваше величие,

О милая, ты всех затмишь красой,

Ты - лилия, рожденная росой.

Как это тонко! Как многозначительно!

РЕВНОСТЬ

Эмир Инанч призвал к себе предводителя арабского войска Хюсамеддина.

– Когда я поручил тебе охрану и безопасность своего государства, я думал, оно попадет в руки умелых и верных мне людей, - сказал он.
– Но мои надежды не оправдались. Прошло более двух недель с того дня, как негодяи ограбили гонца халифа, - ты не предпринял никаких мер. Нам так и не удалось узнать, в чьих руках находится письмо, отобранное у Хаджиба. В настоящий момент у меня есть полное право обвинить тебя в попустительстве. Я отгорожен от мира стенами этого дворца и стеснен в своих действиях, а мои люди в это время развлекаются на воле. Никому нет дела до того, что страна очутилась в руках бунтарей. В результате вашей бездеятельности возле Гянджи задерживают и грабят гонца самого халифа багдадского! С того дня, как письмо халифа попало во вражеские руки, сплетни и разговоры, направленные против меня и халифа, приобрели небывалый размах. Так руководить страной нельзя. Ступай и хорошо обо всем подумай! В городах Арана царят неразбериха и самоуправство. В данный момент города Кештасиби, Махмудабад, Баджереван и Берзенд считают себя, чуть ли не вольными городами. Неужели тебе не стыдно смотреть, как из городов и деревень выгоняют наших чиновников? Неужели ты не краснеешь при виде их разбитых голов, изуродованных лиц, переломанных ребер?!