Шрифт:
Сразу же после Декабрьского восстания Московский комитет создал военную организацию. Опыт первой русской революции показал, к чему может привести недооценка армии. Для ведения революционной работы среди солдат и офицеров выделяют самых надежных пропагандистов, и в их числе Землячку и Ярославского.
— А мы уж беспокоились, что вас долго нет, — обращается Ярославский к Землячке. — Вот Клопов рассказывает, уходят солдаты из-под влияния эсеров…
Землячка согласно кивает в ответ, в этом тоже ее заслуга — она часто встречается с солдатами из различных частей Московского гарнизона. Опытный пропагандист, она изо дня в день втолковывает солдатам, что террором революции не сделаешь, армия, не опирающаяся на народ, — слабая сила, истреблением отдельных представителей царского правительства ничего не добьешься, нужно изменить социальный строй.
— Все в сборе, — продолжает Ярославский. — Конференцию военной организации считаю открытой. Обменяемся пока мнениями о том, как углубить нашу работу среди солдат, а тем временем Ольга Сергеевна принесет списки участников…
Но тут в передней новый звонок.
— Кто бы это? — удивляется Ярославский. — Не могла Ольга Сергеевна так быстро обернуться!
Торопливо пробежала через гостиную горничная.
Костин прислушался.
В передней кто-то переговаривался.
— Кого еще там принесла нелегкая? Неужто в самом деле какой-то страждущий?
Клопов и Ярославский схватили со стола журналы, Костин прижал руку к щеке, Дрейер со скучающим лицом подошел к окну.
Конференция сразу превратилась в сборище незнакомых друг с другом пациентов.
— Как долго, — недовольно заметил Дрейер, имея в виду горничную.
Вероятно, ей не удавалось выпроводить непрошеного посетителя.
Но оказался он, увы, совсем не тем лицом, которое можно выпроводить.
Дверь отворилась, и перед участниками конференции предстал… жандармский ротмистр.
— Господа, вынужден прервать вашу беседу, — не без иронии объявил он. — Прошу всех оставаться на своих местах.
Из кабинета выглянула Калантарова, выразила на своем лице удивление.
— Господин офицер… Что это значит?
— Ничего такого, сударыня, — не без галантности ответил ротмистр, — что могло бы вас удивить. — Он театрально развел руками. — Господин Ярославский вот уже несколько дней пользуется нашим неотступным вниманием… — Не поворачивая головы, он крикнул: — Заходите!
Жандармы появились тотчас же. По всей видимости, они ожидали сопротивления, поэтому их было более чем достаточно.
— Сударыня… — Ротмистр щелкнул шпорами перед Землячкой. — Если не ошибаюсь, госпожа Берлин?
— Ошибаетесь, — холодно возразила Землячка. — Я лечусь здесь, и фамилия моя вовсе не Берлин.
— Простите, тогда, может быть, вы назовете себя?
— Я не обязана называться, но если вы интересуетесь — Осмоловская.
— Отлично, госпожа Осмоловская, — весело сказал ротмистр. — Мы разберемся в этом, но пока что попрошу следовать с нами, в тюрьме, я надеюсь, вы вспомните свою настоящую фамилию.
Опять не глядя на своих помощников, приказал:
— Проводите эту даму.
Ротмистр улыбнулся, он был в отличном настроении.
— А этих господ придется обыскать, — сказал он, кивая на мужчин.
Землячка пошла к выходу. Не спеша надела в передней пальто, посмотрелась в зеркало, спустилась в сопровождении двух жандармов по лестнице. У парадного их ждала полицейская карета, впрочем, перед домом стояла не одна, а целых три кареты. Землячка посмотрела вдоль переулка — по противоположной стороне неторопливо шла Лизочка Леви.
«Как удачно, что она задержалась, — подумала Землячка — Появись жандармы получасом позже, какие ценные документы попали бы к ним в руки!»
— Пожалуйте, — поторопил ее один из жандармов.
Землячка стала на подножку кареты, жандарм вежливо ее подсадил, дверца захлопнулась, солдат на козлах крикнул, лошади понеслись, и карета промчалась мимо Лизочки, старавшейся не спешить, чтоб не привлечь к себе внимания.
Полиция
Сущевская полицейская часть.
— Выходите!
Она выходит из кареты и останавливается перед тяжелой дверью.
Ее вводят через караульное помещение во двор.
В глубине — тюремный корпус с зарешеченными окнами. Узкий темный коридор, обитая железом дверь с глазком для наблюдения.
Дежурный надзиратель отпирает замок.
— Прошу.
В камере какая-то женщина…
Обычная тюремная камера. Голые стены, сводчатый потолок, окно с решеткой, пол из каменных плит, две железные койки.
Землячка входит, и дверь захлопывается.