– Все, у кого есть бутылки с горючей смесью, к дороге!
– командует капитан Мирзиашвили.

Вижу, как и сам он с зажатой в руке бутылкой бежит туда, откуда вот-вот должны появиться немецкие танки. С ревом вырываются машины на поле. Маскируясь в траве, кустах, используя неровности местности, бойцы ждут, когда приблизятся к ним головные танки. Летят бутылки, вспыхивают десятки ползучих костров. Это на некоторое время задерживает вражеский натиск, но бутылок больше нет. И тут бьет по немцам наша пушка. Мы не знаем, где она находилась и почему мы ничего не слышали о ней, но эта поддержка как нельзя кстати. Доносится голос капитана Мирзиашвили:

– В атаку, вперед!

Это была отчаянная атака, которую трудно забыть даже через тридцать с лишним лет.

Бывший помощник командира взвода Василий Лебедев вспоминает об этом бое так:

– Я хорошо помню, как вражеский пулеметчик у церкви преградил нам путь. Мне было приказано с группой бойцов обойти огневую точку и уничтожить ее. Я, Сергеев, Федоров, Михайлов и еще несколько пограничников продвигались к цели сквозь заросли камыша. Но чем дальше мы шли по болоту, тем тяжелей становилось идти. Трясина, казалось, вот-вот поглотит нас. Чуть левее, где находился наш взвод, возник какой-то шум. Потом раздалась команда: "За Родину! Вперед!" И решительное "ура!". Послышалась частая стрельба. Затем она затихла и внезапно возобновилась с еще большей силой. А вслед за ней кто-то громко прокричал: "Бей гадов!" Мы только слышали шум боя, но не видели происходившего. Ни вперед, ни назад продвигаться нельзя. Из кустов с западного берега бьют крупнокалиберные пулеметы, они буквально косят сухой камыш. Хлопают, падают и рвутся мины. Чавкает, булькает болото. С шумом и лязгом в Ольшанку врываются фашистские танки. Грохот орудийных выстрелов, разрывы мин, пулеметные и автоматные очереди трясут речную пойму.

Однажды мне пришло письмо. Пионервожатая школы No 3 города Лубны Алла Григорьевна Михатилова писала: "Просим вас прибыть в Московский горком комсомола к десяти часам 28 марта 1970 года. Мы специально едем в Москву, чтобы участники обороны нашего города вручили учащимся 7-х классов комсомольские билеты". Накануне я приболел, самочувствие было прескверное. Но как не исполнить просьбу, не встретиться с детьми, прибывшими с Лубненщины, земля которой обильно полита кровью пограничников нашего отряда. Утром я принял солидную дозу лекарств и отправился в горком комсомола. Там спросил, где можно найти детей, прибывших из города Лубны. Подошел высокий, стройный мужчина и очень приятным голосом сказал: "Я тоже их ищу". Это был бывший командир взвода 125-го артиллерийского полка Федор Леонтьевич Ненько, чья батарея 16 сентября 1941 года поддерживала нас в бою под Лубнами.

Потом в одном из залов Исторического музея лубненским школьникам были вручены комсомольские билеты. Они обещали, что с честью пронесут через всю свою жизнь заветы великого Ленина. Мы смотрели на радостные лица сидевших перед нами юношей и девушек и вспоминали, как тогда, в суровую годину в сентябре 1941 года, вот такие же комсомольцы, возможно только на год-два постарше, вели жестокий, неравный бой с немецко-фашистскими захватчиками у города Лубны.

Да, схватка была и жестокой, и неравной. Но ничто не могло сломить боевой дух бойцов, их порыв. Самоотверженно бились с врагом и пограничники десятой заставы, командиры отделений Михаил Егоренков, Алексей Сергеев, Капустин, рядовые Алексей Хретинин, Сергей Михайлов, Петр Елисеев и многие другие.

По заболоченной пойме речушки, впадающей в Сулу, мы снова выбрались на опушку леса, откуда начали свое наступление, и залегли, надеясь, что, возможно, еще кто-нибудь подойдет сюда. В городе по-прежнему громыхали выстрелы, рвались гранаты.

– Что дальше делать, комбат?
– спросил Рыков капитана Мирзиашвили.

– Как что, разве приказ не слышал? Ясно сказано: пробиться к мостам. Вот подойдут артполк и маршевый батальон, и начнем снова.

Мы лежали на опушке леса в ожидании артиллерийского полка и маршевого батальона, не зная еще, что ни тот ни другой никогда уже не подойдут к нам. Лишь позднее стало известно, что полк и маршевый батальон были атакованы вражеской авиацией и понесли большие потери. На приведение в порядок этих частей ушло много времени. Момент внезапности был упущен.

Генерал Алексеев отдал полку приказ вернуться на исходный рубеж Василенково поле. Наша рота выдвигалась к селу Круглики и прикрывала дороги из Новаков, Ольшанки и Клепачей. Этот перекресток находился северо-восточнее села Круглики, в районе лесничества. При отходе полка противник пытался на плечах пограничников ворваться в район обороны, но огонь бронепоезда и артиллерийского дивизиона преградил гитлеровцам путь. К тому же Василенково поле охватывал противотанковый ров, а танки врага могли двигаться только по дорогам.

Гитлеровцы стали сосредоточиваться для атаки в районе монастыря. Полуразрушенный монастырь стоял на возвышенности неподалеку от города за Ольшанкой. Вот там и скопилось несколько десятков танков. Развернувшись в боевой порядок, они медленно поползли к позициям полка. Все поле покрылось разрывами. На огонь танков ответили наши артиллерийские батареи и орудия бронепоезда. 16 сентября гитлеровцы неоднократно атаковали оборону полка, но каждый раз, наталкиваясь на стойкость пограничников, сильный огонь бронепоезда и артдивизиона, откатывались назад.

Ночью поддерживавшие полк бронепоезд и артиллерийский дивизион отошли к Пирятину, к штабу Юго-Западного фронта. Теперь оставалось рассчитывать только на себя, на гранаты да на бутылки с горючей смесью. Всю ночь пограничники готовились к схватке с врагом: укрепляли блиндажи, рыли ходы сообщения, оборудовали наблюдательные пункты. Был строго учтен весь боезапас. Командиры и политработники все время находились среди воинов, поддерживая в них высокий боевой дух, стремление во что бы то ни стало остановить и уничтожить врага.