– Из Хосейнабада, значит.

Человек кивнул.

Чайханщик как бы про себя пробормотал:

– Хосейнабад… Сколько лет я здесь торчу, а до сих пор не знаю, где он есть, Хосейнабад этот…

Человек ткнул рукой куда-то в воздух:

– По ту сторону дороги. Во-он там, в долине. Вторая деревня. Дорогу туда никак не проведут.

– У тебя там лавка, что ли? Человек усмехнулся:

– Да откуда лавка, братец! Чайханщик знай гнул свою линию:

– Ну, ты в город ездишь, я и думал: за товаром, видать. Человек снова потянул чай из блюдечка.

– Нет. – И после паузы добавил: – Дела у меня.

Чайханщик прикидывал, о чем бы еще спросить. Не найдя ничего подходящего, он повторил:

– Я думал, ты товар закупать. – Он зевнул, словно его клонило в сон, и продолжал: – Я уж который раз тебя вижу – приезжаешь, уезжаешь…

Человек вдруг вздрогнул, украдкой глянул поверх блюдца с чаем. Деланный зевок ничуть не обманул его, напротив, он разбудил в нем дурные подозрения.

Боясь спугнуть собеседника, чайханщик теперь не глядел в его сторону и не видел, что человек насторожился, что в нем проснулись опасения.

– Ежели за покупками едешь, купи кой-чего и на мою долю.

Человек вытер рукой губы, поднялся и бросил взгляд на дорогу.

– Ты чего вскочил? – спросил чайханщик.

Крестьянин отвернулся, вытащил из кошелька, который висел у него на шее, купюру в двадцать риалов.

– Сколько с меня за чай?

Чайханщик, не допуская мысли, что собеседник что-то заподозрил, повторил:

– Чего вскочил, нету машины…

– Сколько? – отрывисто и резко бросил тот.

– Да чего там… – отмахнулся чайханщик. Но крестьянин так же резко сунул ему деньги.

– Ну где ты машину увидел? – бормотал чайханщик, перебирая в уме все сказанное, чтобы сообразить, где он допустил ошибку, чем отпугнуть незнакомца. В голове у него вертелось: «Ясное дело, за такой подозрительностью что-нибудь да кроется! Неспроста он так осторожничает и всего боится…» Вслух же он, пытаясь исправить положение, сказал: – Давай-ка я лучше тебе еще чайку принесу, – и направился к стойке. Когда он подошел к самовару и оглянулся, человек был уже на дороге.

Чайханщик поглядел па купюру. Тут на шоссе показался грузовик, крестьянин выставил вперед руку, шофер затормозил. Когда чайханщик увидел, что человек сел в машину, он сунул деньги в карман. Он был уверен, что тот не вернется за сдачей. Знал он и то, что ему придется самому наведаться в Хосейнабад.

Подручный чайханщика теперь частенько замечал, как его хозяин по проселку, порой даже пешком, направляется в одну из деревушек, расположенных у подножия гор. Он строил различные догадки и предположения, которые перерастали в подозрения. Однажды в чайхану зашел повидать хозяина участковый жандарм в чине фельдфебеля. – А его опять нет, – объявил подручный. Жандарм был большим знатоком голосов. Чтобы установить чью-нибудь связь с преступным миром, ему не требовалось вникать в смысл сказанных слов – достаточно было одного звука голоса. Но подручный чайханщика, который недолюбливал жандарма и боялся его, и не пытался скрыть истину за притворными речами, напротив, он изо всех сил выставлял напоказ нечто подлежащее сокрытию.

Жандарм по голосу понял: тут что-то не так, ясно было, что его внимание стараются привлечь намеренно.

– Ладно, давай, – бросил он.

– Чего это? – попытался подручный разыграть наивность.

– Я тебя насквозь вижу, проклятый. Душа с тебя вон, живей выкладывай! – сказал жандарм. – Ты что, оглох? Или язык проглотил?

Подручный опустил глаза и поведал жандарму о еженедельных отлучках хозяина, а также высказал мнение, что тот связался с наркотиками.

Теперь они сидели в садике за чайханой, под лучами заходящего осеннего солнца; фельдфебель пил чай. Подручный молчал как убитый, но взирал на фельдфебеля с ожиданием и надеждой. Жандарм, вдосталь истомив его молчанием, опять закинул удочку:

– Полаялись, что ли, с хозяином?

– Когда нам лаяться? Тут работа за глотку держит.

– Ну-ка давай говори правду! – приказал жандарм. – Выкладывай все, что тебе известно про хозяина.

– А чего мне врать? Мне напраслину возводить ни к чему, я за свои слова поручиться могу… Сроду он в те края не заглядывал, а в последнее время повадился ходить. Либо терьяк там, либо героин, да!… Зачем ему туда соваться, ежели не так?

Жандарм попытался последовательно рассмотреть различные аспекты идеи подручного. Усмехаясь, он спросил:

– Ты сам-то видел? Небось не видал ничего.

– Нет, не видал, а чего видеть-то? И так все ясно.

– Ты твердо уверен? – опять спросил жандарм.

Не выказывая и тени сомнения, подручный тотчас ответил:

– А ты, значит, не уверен? Ясное дело, ежели ты желаешь сегодня мне рот заткнуть, отделаться от меня, а завтра объявить, что ты, мол, сам его разоблачил, – чтобы мне награды законной не досталось, – что ж, я человек маленький, я на все согласный. Я ведь чего хотел – тебе услужить.