– Что у него в портфеле?
– спросил штатский.

– Доллары, франки, рейхсмарки. Всего на сумму десять тысяч франков.

– Фальшивые?

– Я бы не сказал, - ухмыльнулся инспектор.

– Это становится смешно, мосье, - Герберт махнул рукой, изобразив при этом крайнюю усталость.
– Если вы хотите остаться при своем мнении, к чему тогда утомительный допрос? Если же вам интересна моя скромная особа, то, ради бога, поверьте мне. Я же готов вам все рассказать. Спрашивайте, мосье!

– У вас немецкий акцент, - констатировал штатский.

– Без сомнения, - с готовностью ответил Герберт.
– Я швейцарец.

– Из Цюриха?
– ехидно спросил инспектор.

– Из Цюриха.

– Но акцент у вас явно берлинский, - не отставал штатский.
– Вы бывали в Берлине?
– он отложил карандашик и, раскрыв какую-то папку, уткнулся в нее.

– Неоднократно!
– ответил Герберт и подивился тому, насколько все же однообразны полицейские штучки.

– И были бы, наверное, не прочь попасть опять? Как вы посмотрите, если мы передадим вас немецким пограничникам?
– коротышка инспектор явно не терял жизнерадостности.

– Я уже сказал вам, мосье, что предпочитаю все же бельгийских. У меня в Брюсселе дела.

– Не волнуйтесь, - подмигнул ему инспектор.
– Немцам мы вас не передадим. Нам не желательно, чтобы вы ржали у себя в Берлине над дуростью французской полиции.

– Что вы, комиссар, у меня самое высокое мнение о сюрте женераль!

– Откуда вы прибыли во Францию?

– Из Швейцарии. В моем паспорте есть пометка.

– Где получали визу?

– У французского консула в Люцерне.

– Его фамилия?
– включился в допрос штатский, медленно поднимая глаза от папки.

– Понятия не имею.

– Кого вы знаете во Франции?

– Очень многих.

– Фамилии?

– Все?

– Не валяй дурака. Все!
– перебил его инспектор.
– Кто может подтвердить, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь?

– Мосье Виктор Леблен, нотариус. Его адрес: Париж, улица Клиши, 29.

Герберт был готов к подобному вопросу. Мосье Леблен и существовал именно на такой крайний случай. Однако теперь, когда вопрос был задан и оба полицейских буквально впились в Герберта глазами, он помедлил и сделал вид, что раздумывает.
– Я бы мог назвать вам и других столь же уважаемых лиц, но боюсь, что это может повредить моей репутации. Все-таки я солидный коммерсант.
– Он улыбнулся и довольно нахально подмигнул инспектору.

– А вы, часом, не контрабандист?
– спросил тот, схватывая все на лету.

– Эх, мосье. Все это, как сказал бессмертный Шекспир, слова, слова, слова... С чем вы меня взяли? С жалкой пачкой франков в портфеле? И уже фальшивомонетчик, контрабандист! Нет, я слишком люблю прекрасную Францию, чтобы поверить в вашу искренность. Ведь вы шутите надо мной, мосье? Не так ли?

– Птицу видно по полету!
– вновь восхитился инспектор.
– Стреляный!

– Доллары. Рейхсмарки, - уточнил штатский.

– Подлинные доллары и подлинные марки, - возразил Герберт.

– Предположим, - уступил штатский и вдруг зевнул.

– Это свободно конвертируемая валюта, - как бы вскользь заметил Герберт.

– Для чего вам столько наличных денег?

– Мелкие дорожные расходы, - пренебрежительно махнул рукой Герберт. Терпеть не могу аккредитивов.

– На вашем пиджаке ярлыки брюссельского портного. Вы уже бывали в Бельгии?
– штатский совсем раззевался. Он даже рот рукой прикрыл.

На этом-то я и погорю, похолодел Герберт, лихорадочно придумывая подходящий ответ. Старая система дала течь.

Старая система действительно дала течь. Готовясь к переходу границы, Герберт, как правило, надевал одежду, изготовленную в той стране, куда стремился попасть. Если, конечно, у него были там сменные комплекты. Вот и теперь он собирался по приезде в Брюссель забрать в камере хранения портфель с потрепанным барахлом голландского моряка, чтобы переодеться уже в порту. Но сейчас у системы вскрылись ускользнувшие от него, но тем не менее смертельные слабости. Сейчас опережение событий, весьма уместное при успешном переходе границы, грозило ему провалом.

– Что же вы не отвечаете?
– штатский, наконец, перестал зевать.

– Стараюсь не мешать вам скучать, - учтиво и чуть-чуть нагло улыбнулся Герберт.
– Если Французской Республике будет угодно послать запрос по поводу Эриха Шенауэра в Брюссель, то, возможно, в ответе на него будет сказано, что оный Шенауэр больше бельгиец, чем швейцарец. Что вам от меня нужно, наконец?
– он проявил явное раздражение.
– Я дал вам адрес для справок в Париже, могу дать аналогичные адреса в Лионе, Марселе, Бордо или Перпиньяне.
– Он остановился, потому что явно хватил через край.
– Если же вас больше интересуют ярлыки на моем пиджаке или метки на кальсонах, то к вашим услугам самые именитые граждане Брюсселя и Льежа. Можете справиться обо мне в Швейцарии. Чего вы хотите, наконец?