— У вас и из-за этого возникло недоразумение?

— Боюсь, что так. Он утверждал, что это я все подстроила и притворялась невинной.

— Ох нет, Диана! Прости меня! — в ужасе вскричала Мадлен. — Жизнь непредсказуема и было бы глупо не использовать готовность виконта поддержать тебя материально. Я же заботилась о твоем будущем. Неужели он обвинил тебя за то, что сделала я?

Мэдди пришлось самой думать о своем финансовом положении, поэтому неудивительно, что она постаралась позаботиться о своей менее опытной подруге. А теперь получилось, что ее доброе намерение лишь добавило масла в огонь подозрительности Сент-Обена.

Диана допила остатки чая.

— Это не так уж важно, — устало промолвила она. — Он меня куда в более худших вещах обвинял. — Девушка покрутила чашку и, подержав ее у закрытых глаз, протянула Эдит:

— Пожалуйста, посмотри… все ли кончено между мной и Джервазом?

Эдит засомневалась:

— Не стоит интересоваться делами, столь близкими к сердцу. Ты слишком много придаешь значения этой ерунде.

— Ну пожалуйста, — упрашивала ее Диана. — Я должна знать, есть ли хоть малейшая надежда.

Подумав еще немного, Эдит взяла чашку. Ее дыхание замедлилось, и она заговорила своим утробным голосом:

— Все еще не кончено. Многое лежит между вами — и темное, и светлое. — Нахмурившись, она покачала чашку. — Конца не видно. Будет опасность, и не только тебе. Угрожает тьма… — И низким, неестественным голосом она договорила:

— Тьма, смерть и желание…

Диана слегка подула в лицо замолчавшей было Эдит, и та вновь заговорила нормальным голосом:

— От этой чашки будет больше пользы, мая милочка, если ты будешь пить из нее чай. — Она налила ароматного напитка в чашку и добавила туда бренди.

— Мне, пожалуй, не хочется больше чаю, — возразила Диана. — Знаете, я ужасно хочу спать.

— Бедняжка, ты утомилась, а мы тут мучаем тебя своими вопросами, — промолвила Мадлен.

Нежно обняв Диану, Мэдди проводила ее в спальню и поцеловала на прощание.

Когда женщины вернулись в комнату Мэдди, Эдит задумалась.

— Что-то я давненько не навещала свою сестру Джейн, ту самую, что живет на Малле, — заявила она наконец. — Думаю, пора мне с ней повидаться.

Зная, что Эдит любит говорить обиняками, Мадлен промолчала и подлила бренди в их чашки.

— Так, наверное, это совпадение, что твой путь на Малл пройдет почти через деревушку, где выросла Диана?

— А? Что? — переспросила Эдит. — Ах да, чистое совпадение, — отвечала женщина, задумчиво отпив бренди. — Думаю, там всем известно о сумасшедшем викарии.

— Очень может быть, — согласилась с ней Мэдди, усаживаясь поудобнее. — Конечно, может статься, что ты не узнаешь ничего интересного и важного, но… Кто знает? Неплохо хотя бы выяснить, жив ли он еще. Надеюсь, если он все еще пребывает среди нас, грешников, ты не поможешь ему отправиться в небесную обитель?

— Что ты! — возмущенно воскликнула Эдит. — Нет, конечно. Я в жизни и мухи не обидела, лишь перед самым расставанием с любимым муженьком огрела его по башке кочергой. — Помолчав, она добавила:

— Этот мерзавец не хотел отпускать меня.

— Да ты что? — удивленно переспросила Мадлен, а затем расхохоталась. — Похоже, я перебрала бренди, потому что мне это кажется ужасно смешным. — Так ты убила его?

— Нет, — с сожалением ответила Эдит. — Кочерга была слишком легкой.

— И он все еще жив?

— Нет. После того как я от него ушла, он нашел другую дуру, которая стала о нем заботиться. Он забил ее до смерти, и его повесили.

Лицо Мадлен стало серьезным.

— Надо же, — промолвила она, — у нас троих есть тайны, связанные с мужчинами. Даже странно, что все эти тайны всплывают на поверхность в одно время.

— Угу, — промычала Эдит. — Надеюсь, у Дианы так же, как и у нас с тобой, со временем все уладится.

Как только Мадлен ушла из комнаты Дианы, девушка разрыдалась. Тщетно старалась она взять себя в руки — ничего не получилось. Она плакала почти все время, пока была в Йоркшире, плакала всю дорогу домой. Как Диана и говорила Джервазу, она была из тех, кто плачет, а не из тех, кто устраивает сцены. Диане было бы легче перенести неприятности, если бы она просто разозлилась, но девушка была не способна на это. Долгожданное объяснение в любви сделало ее еще более ранимой, и обвинения виконта в предательстве были просто невыносимы, хотя девушка понимала, что и он испытывал сильную душевную боль. Теперь, по прошествии некоторого времени, Диана поняла, что Сент-Обену было бы легче узнать ее тайну, если бы она рассказала ему все до его признания. Ах, как просто было сейчас рассуждать о том, как следовало поступить!

Горе захлестывало Диану. Стараясь сдержать слезы, она села за стол и принялась просматривать письма, которые пришли, пока ее не было в Лондоне. Счета из магазина за ткани и обувь, квитанция на оплату обучения Джеффри, записка от Франсиса Брэнделина, в которой он сообщал, что уезжает на некоторое время, но обязательно зайдет к ней, как только вернется…

Среди писем был маленький сверток, адрес на котором был написан незнакомой рукой. Подумав, что это какая-то покупка, о которой она забыла, Диана развернула бумагу и похолодела. В оклеенной бархатом шкатулочке лежали крупные жемчужины — те, что оставались у Джерваза от ожерелья. Ни письма, ни даже записки… Девушка не понимала, была ли посылка знаком презрения или равнодушия.