***

У Джерваза был очень усталый вид, когда его кузен вошел в кабинет. Виконт занимался какими-то второстепенными делами, выполнять которые входило в обязанности его помощника, но на сей раз Сент-Обен решил сам взяться за них, чтобы отвлечься. К тому же это был хороший предлог не появляться перед гостями, которые, впрочем, и без него неплохо развлекались и едва ли замечали отсутствие хозяина.

Однако от Франсиса отделаться было нелегко. Молодой человек уселся прямо напротив стола Джерваза.

– Добрый день, Джерваз. У тебя есть несколько минут, чтобы потолковать со мной?

– Ты уйдешь, если я скажу, что времени у меня нет?
– сухо произнес в ответ виконт.

– Нет, конечно, - последовал веселый ответ. Лицо Сент-Обена немного просветлело и, откинувшись на спинку стула, он приготовился к тому, чтобы выслушать кузена. Джервазу раньше не приходило в голову, а сейчас он обратил внимание на то, что Франсис был покладист, как Диана. Виконт поспешил отогнать от себя эти мысли, потому что и думать не желал о своей жене.

– Я очень рад, что ты смог приехать в Обенвуд, - заявил Сент-Обен.
– Я не всегда выхожу к гостям, так что хорошо, что ты в мое отсутствие выполняешь роль хозяина.

– Это все ерунда, - беспечно махнул рукой Франсис.
– Я знаю, что у тебя голова занята Другими вещами - ведь твоя жена и твой сын впервые появились в обществе.

– Я не хочу говорить о моей семье, - процедил сквозь зубы виконт.

– Нечего со мной так разговаривать и смотреть на меня исподлобья, брат. Я скажу тебе все, что собирался, чего бы мне это ни стоило. Ты, конечно, можешь сбежать от меня, но я побегу за тобой вслед, - говорил Франсис, слегка улыбаясь, но глаза его были серьезными.
– Я знаю и люблю вас обоих - и тебя, и Диану. А поскольку у вас обоих несчастный вид, то я решил предложить вам роль посредника. Иногда вмешательство третьего человека помогает. Видишь ли, она безумно тебя любит. И ты, похоже, неравнодушен к ней, так что, думаю, ваши трудности можно преодолеть.

Виконт отодвинулся от стола словно для того, чтобы оказаться подальше от кузена, и злобно спросил:

– Это она сказала, лежа с тобой под одеялом?

– - Господи, нет, конечно!
– возмутился Франсис.
– Не думаешь же ты, что мы с Дианой любовники?! Что за предположение!

Рот Джерваза скривился. Он не хотел начинать этот разговор, чувствуя, что ничего путного из подобной беседы не выйдет, однако ставки были сделаны и остановить игру было невозможно.

– Вполне логичное предположение, - буркнул виконт.
– Мне известно, что ты бывал у нее, пока меня не было в Лондоне. И вы не просто чай вместе распивали.

Франсис не сразу понял, о чем говорит его кузен, а когда до него дошел смысл слов Джерваза, нахмурился.

– О Господи, неужели ты нанял кого-то следить за Дианой?! Какого черта ты это сделал?

– Эта женщина - куртизанка, надеюсь, ты не забыл? Я хотел знать, насколько процветают ее дела.
– Сент-Обен понимал, что достоин презрения за эти слова, но промолчать не смог.

– Не смей так говорить о своей жене!
– воскликнул Франсис.
– Это не делает тебе чести. По сути, это чушь собачья! Пока тебя не было в Лондоне, твоя жена вела замкнутый образ жизни, так живут все порядочные женщины. Да, я заходил к ней пару раз, и что с того? Нет ничего постыдного в том, что у женщины есть друзья-мужчины.

– Пока ты окончательно не погряз во лжи, кузен, я уж скажу тебе, что видел, как вы вчера обнимались на берегу озера.

Франсис прищурил глаза - Джерваз никогда не видел кузена таким.

– Она была расстроена. Из-за тебя! Да, я успокаивал ее. Как мог. По-дружески. Ни больше ни меньше!

– И ты хочешь, чтобы я в это поверил? Франсис оставался совершенно спокоен.

– Я никому не позволю назвать себя лжецом, Джерваз, даже тебе.

– Я не виню тебя в том, что она тебя очаровала, - устало промолвил виконт.
– Разве хоть один мужчина смог бы устоять перед ней? Она в состоянии соблазнить монаха одним своим видом, а молодые люди вроде тебя никогда не отличались монашеским поведением. Только не лги мне.

Франсис с такой силой ударил кулаком по столу, что все перья, карандаши и чернильницы подпрыгнули.

– Черт возьми, Джерваз, ты клевещешь на нас обоих - и на Диану, и на меня! Она - милая, добрая, любящая женщина! Ты недостоин ее!
– Его голос дрогнул, но Франсис продолжал:

– Если бы только я мог любить женщину, то влюбился бы именно в нее. Но я клянусь тебе, именем Господа клянусь, что между мной и нею не было ничего предосудительного! Или ревность до такой степени ослепила тебя, что ты мне не веришь?!

Джерваз посмотрел в глаза кузену. Франсис был его лучшим другом и к тому же всегда отличался честностью. Неужели он лжет сейчас? Больше того, спрашивал себя Джерваз, верил ли он сам в то, что Диана обманывает его? Или, может, отчаяние сделало его таким недоверчивым? У него не было ни одного доказательства тому, что Диана говорит не правду, разве только он вбил себе в голову, что женщина не может быть честной.

Виконт потер виски. Сомнения грызли его. Он старался изгнать из головы все мысли о Диане, и теперь, когда Франсис бросил ему вызов, виконт понял, почему избегал думать о жене. Проще было поверить в ее гнев, чем в любовь, проще было обвинить ее во всех грехах, чем принять ее любовь, и поверить в то, что она говорит правду. Но тогда Джервазу пришлось бы признать, что он недостоин Дианы.