Шрифт:
Удар в голову отшвырнул бородатого к колонне в глубине холла. Длинноволосый схватился за оружие, вместо того чтобы ответить рукопашкой или хотя бы защититься блоком, и Глеб уложил его тремя ударами – по руке, выбивая пистолет, в грудь и в горло. Затем добил бородатого, пытавшегося встать.
На шум в холле никто не появился, и капитан порадовался тому, что пока удается обойтись без огневого контакта, что всегда чревато непредсказуемыми последствиями.
Возле особняка теннисного клуба слонялся мрачный водитель «Лады», поджикивая камешки и пиная покрышки колес машины. Заметив Тарасова, он открыл рот.
– Тебя отпустили?! А где Витя?
– Поехали, Кирпич, – будничным тоном сказал Глеб, направляясь к машине. – Витя подъедет позже.
– Куда?
– На мусоросжигалку. Садись быстрей!
Водитель в сомнении поскреб макушку, посмотрел на окна особняка, потом на Глеба и переменился в лице, увидев направленное ему в лоб дуло пистолета.
– Садись! – жестко приказал Тарасов.
Кирпич вспотел, засеменил к машине, оглядываясь, сел в кабину, завел мотор. Глаза его вдруг раскрылись шире.
– Ты их… замочил?!
– Витя умер сам. Остальные будут жить, хотя я с удовольствием прикончил бы вас всех! Поехали!
Кирпич выжал сцепление и повел машину к воротам. Посигналил. Ворота открылись. Охрана на мониторе, наверное, еще не знала, что случилось в офисе босса. «Лада» выехала на Угличскую, и лишь после этого Глеб вздохнул с облегчением и позволил себе немного расслабиться.
Он еще не представлял, каким образом будет действовать дальше, но верил, что сориентируется на месте и освободит Акулину.
Вологда
Булавин
Отец первым заметил необычную заторможенность сына во время вечерней тренировки и остановил схватку.
– Ты о чем думаешь, мальчик?
Дмитрий расслабился, опустил руки, с трудом вернулся из заоблачных высей, куда улетели его мысли. Усмехнулся.
– Я давно не мальчик, папа, хотя иногда страшно хочется вернуться в детство.
– Для меня ты всегда мальчик, несмотря на твои тридцать с лишним лет. Кстати, разница между мальчиком и мужчиной заключается лишь в стоимости их игрушек. Что тебя беспокоит? О чем ты думаешь? Раньше ты сам делился своими проблемами, не ждал, когда я спрошу.
– Эта проблема называется Диана, – снова улыбнулся Дмитрий, мельком подумав, что о приглашении в КОП отцу говорить не стоит.
– Та девица, что вручала тебе награду на турнире?
– Она самая.
– Так в чем дело? Она не отвечает тебе взаимностью?
– Об этом вообще речь не идет. Я встречался с ней всего три раза, и каждый раз она давала мне понять, что ей что-то мешает. Или кто-то.
– Может быть, у нее что-то случилось?
– Не говорит, я спрашивал.
– Не так спрашивал. Надо вести себя таким образом, чтобы женщина сама рассказала все, что хочет узнать мужчина.
– Спасибо за совет, отец. Я им воспользуюсь… если она позволит.
– Один писатель говорил: женщины думают, что все мужчины одинаковы, и в этом их сила; мужчины считают, что все женщины разные, и это их губит. Надеюсь, ты не проверяешь этот постулат на практике?
– Конечно, нет. Она мне нравится, отец, очень нравится… но что будет дальше, я не знаю. Вот думаю о ней все время…
– Это заметно. – Булавин-старший стащил с себя футболку, направился в душ; торс у него был не мускулистый, но перевитый мышцами, как канатами, жилистый и сухой. Не верилось, что отцу уже стукнуло шестьдесят лет.
– Пошли мыться, – оглянулся Михей Олегович. – Я слышал, к твоей красавице давно подбивает клинья Симон Калабриади. Так вот, постарайся не связываться с этим человеком.
– Откуда ты знаешь… о Симоне?
– Мир слухом полнится.
Дмитрий покачал головой, с сомнением глядя на отца.
– Иногда мне кажется, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам.
– Так оно и есть, – кивнул Михей Олегович серьезно. – Учти мой совет, хорошо?
– Хорошо, – вздохнул Дмитрий.
Постояв под тугими струями горячей, а потом холодной воды, он вытерся насухо, оделся и попрощался с отцом.
– Тебя подождать?
– Не надо, сам доберусь. А ты что ж, сегодня сразу домой? С Дианой своей не встречаешься?
– Если бы своей… Только вчера ходили в театр, боюсь показаться назойливым.
– А если она ждет, пока ты тут играешь благородного дона?
– Ты думаешь? – оживился Дмитрий.
– Позвони и узнаешь.
– Уже десять часов…
– Самое время для прогулки по набережной.
Дмитрий в нерешительности потоптался в раздевалке, потом все-таки достал мобильный телефон. В трубке раздался тихий голос Дианы: