— Успеем, что за идея?

Ксенолог оживился.

— По моей теории Черви занимают вторую позицию в иерархии разумогенеза негуман этого вида. Первыми были протеи, вторыми — Черви. Икосиды — третьи, гиперптериды — четвертые…

— Я знаком с твоей теорией, не отвлекайся.

— Я уверен, что Черви имели связь и с теми, и с другими, и с третьими. Возможно даже, что и с ангелоидами. Но это не имеет значения. К чему я клоню? Лам-ку сделали гиперптериды, так?

— Короче.

— Вот он и вернулся к своим создателям, в мир гиперптеридов! Нам только надо найти терминал, соединяющий метавселенную Червей с метавселенной гиперптеридов, перебазироваться туда и позвать Лам-ку.

Игнат посмотрел на Зари-му.

— Что ты об этом думаешь?

— Калимма-хха но-дур…

— Что?

Зари-ма покраснела.

— Ну, у нас есть поговорилка…

— Поговорка?

— Да, поговорка, что гениальность не отличается от сумасшествия…

Игнат улыбнулся:

— Отличная поговорка. Так ты думаешь, что он сумасшедший?

— Нет… я не хотела… но я — за! Надо лететь к гиптера… ну, к тем, кто делал «джиннов»! Лам-ка там!

— Мне бы твою уверенность.

— А что мы теряем? — бесшабашно взъерошил волосы на затылке Шоммер. — Не найдем Лам-ку у хозяев — вернемся.

— Сначала надо найти работающий терминал метро… если он вообще существует. Был бы с нами Селим…

— Пусть она поработает, — кивнул ксенолог на Зари-му. — Кто-то мне говорил, что она неслабый экстрасенс.

Игнат задумчиво посмотрел на девушку.

— Может быть, и в самом деле попробуешь?

Зари-ма беспомощно пожала плечами.

— Я не знаю… не думала… а что надо делать?

— Мы только что вылезли из финиш-камеры «червивого» метро. — Шоммер указал на «коровий сосок». — Она представляет собой некий пространственный и энергетический объем. Ты это ощущаешь?

— Да… он такой… как яма, а внутри огонь…

— Отлично! Ищи другие такие же «ямы с огнем». Только эта камера имеет один выход — на Полюс Недоступности, а та, какая нам нужна, должна иметь выходы в общую сеть «червивого» метро. Понимаешь? Терминал метро должен состоять из многих «огненных ям».

— Поняла… я попробую… только меня нужно сосредоточить.

— Сядь на камешек и медитируй.

— Хорошо.

Игнат шагнул к Зари-ме, поднявшей на него затуманенные глаза, положил руки на плечи.

— Не напрягайся до изнеможения, дочка, тебе вредно перенапрягаться в твоем положении. Получится — хорошо, не получится — найдем другой выход.

— Я постараюсь.

— Вот и прекрасно. Мы отойдем, чтобы не мешать, но будем неподалеку.

Шоммер вернулся к «мустангу», повисшему на высоте двух десятков метров у «стрекозиного крыла».

Игнат с удовольствием прошелся по плотному крупнозернистому песку, отливающему перламутром. Оглянулся на Зари-му. Полюсидка стояла, задумчиво глядя себе под ноги, потом присела на кристаллический полупрозрачный валун. Игнату пришло в голову, что этот валун, камни вокруг и песок вполне могут быть алмазами или модификацией углеродных соединений, но вслух эту мысль высказывать не стал. Еще раз огляделся, более внимательно. И на пределе зрения, там, где горизонт задирался вверх, образуя полусферу, увидел некий стеклянно-прозрачный силуэт, похожий на рог, раздваивающийся на конце. В памяти возникли ассоциации, складываясь в знакомый и одновременно пугающе чужой образ.

Рог больше всего напоминал изогнутый раздвоенный бивень мамонта, а также заднюю часть насекомого, известного на Земле как двухвостка. Однако, судя по расстоянию, отделявшему «двухвостку» от людей, она была в сотни, если не тысячи, раз больше земного аналога.

— Гилберт.

— Подожди…

— Гилберт, посмотри туда. Что-нибудь видишь?

Шоммер приложил руку ко лбу козырьком, помолчал.

— Змеиный язык…

— Что?

— Эта штуковина похожа на раздвоенный змеиный язык.

Игнат хмыкнул:

— Ну у тебя и воображение! Мне она больше напоминает одно противное насекомое.

— А давай слетаем? — загорелся ксенолог. — Уж больно велик этот «змеиный язык», трудно представить, для чего Червям такое мощное сооружение.

— Времени жалко. А вообще мне тоже…

— Вижу! — раздался громкий шепот Зари-мы.

Мужчины оглянулись.

Полюсидка стояла с закрытыми глазами и показывала пальцем в ту сторону, где сквозь атмосферу воздушного пузыря Червей проглядывал таинственный «рог-бивень-змеиный язык».

— Там… очень большое… много ям… очень глубоко!

— Кажется, наши мнения совпадают, — хмыкнул Шоммер. — Не удивлюсь, если это и в самом деле терминал местного метро.

— Артем не упоминал в отчете ни о чем подобном.

— Сколько времени он тут был, твой Артем? Этот шарик гораздо больше Земли, можно всю жизнь потратить, чтобы его весь обследовать, да и то не хватит.

Игнат подошел к Зари-ме:

— Сильно устала?

Девушка открыла глаза, большие, влажные, с огромными зрачками.