– Где в последний раз? Сколько лет?

– Четыре года. Справка об освобождении у вас, в ней все сказано.

Ушинский расправил измятую бумажку с загнувшимися краями. Вот так номер! Получается, что в 1970 году, когда в Малинихе случилась та кража, о которой звонил Загаев, и когда оттуда уехал Машихин-Чирьев, этот тип, Саманюк, преспокойно отсиживал в колонии. Получается, что никакими деньгами с Машихиным не связан я случайно полез в окно именно, машихинского дома... Да-а, дела!..

– Когда приехали в Сторожец?

– Вчера.

– На чем?

– Поездом.

– Каким? Откуда? Во сколько?

– Из Лозовой. В час с чем-то дня.

– Билет сохранился?

– На что он мне - не в командировке, не оплатят, А может, и сохранился, не помню. Что ваш сержант из кармана выгреб, все перед вами лежит, смотрите.

– К кому приехали? Здесь есть знакомые?

– Нету. Посмотреть приехал. Надо ж где-то устраиваться. Решил завязать с прошлым.

– У кого остановились?

– Ни у кого. Не успел.
– Он ухмыльнулся.
– К вам первым с визитом вежливости.

– Саманюк, вас задержали при попытке проникнуть в чужой дом через сломанное вами окно; Какая у вас была цель?

– Ясно же, какая...

– Но все же уточните.

– Деньги кончились, а пить-есть надо, верно?

– Денег у вас еще тридцать четыре рубля.

– Тридцатка - не деньги. Так, слезы...

– Значит, признаете, что совершили покушение на кражу?

– Так куда я денусь! Чистенько взяли, прямо на месте, ровно специально дожидались. Здорово работаете, гражданин начальник, такому и признаваться не жалко. Пишите: признаю. Чего уж темнить...

– Почему полезли именно в этот дом?

– В нем хозяев нету.

– Откуда знали?

– Вечером проходил мимо, думал, где бы на ночевку попроситься. Вижу, хозяева избушку на клюшку, сами на мотоцикл - и дали газу. Раз пять подходил, издаля поглядывал - не приехали. Ну и порядок.

– Кто проживает в этом доме, знали?

– На что мне? Кража - не грабеж, личное знакомство нежелательно.

– Что надеялись взять?

– Да уж что, как говорится, бог пошлет. Когда деньги на исходе, все сгодится.

– Финский нож для чего носите?

– Только для самообороны! Говорю, честную жизнь хотел начать. Вдруг да кому из прежних корешей не понравится моя "завязка". Вот и купил ножичек в Лозовой.

– В каком же там магазине финками торгуют?

– Зачем - в магазине? На вокзале купил у какого-то пьяного. Деньги еще были. Думаю, пригодится в хозяйстве. Он вроде и не финка.

– Но и на хозяйственный не похож.

Ушинский всегда разговаривал с задержанными на "вы". Только во время задержания позволял себе "ты", а когда допрашивал, если и отступал от официального обращения, то только для большей душевности, как объяснял себе.

– Закуривай, - подвинул пачку "Лайки".
– Так ты говоришь, вчера приехал?.. Ну и как? Понравился Сторожец?

– Ничего, жить можно.

– Да, можно, если не воровать.

– Гражданин начальник, да ведь я ничего и не украл. Окошко попортил малость, так то еще не кража,

– Покушение на кражу.

– Ну, пускай покушение. За что тут судить? Конечно, меня-то вы засадите, потому что у меня судимость. Всегда так - один раз оступился человек, а потом уж его чуть что - и "в конверт".

– Верно, суд назначает меру наказания. С учетом личности преступника.

– Во-во, мою личность учтут да год-полтора припаяют. А может, в той хате и взять-то нечего было.

– Может быть. Ты с Чирьевым давно знаком?

Ушинский задал вопрос как бы между прочим. Но тут же понял, что не сработала ловушка; Саманюк не растерялся и в свою очередь спросил тоже как бы между прочим:

– Чирьев? Кто это? Не помню такой фамилии. Он из ваших или из воров?

Если в начале допроса Саманюк и держался настороже, то теперь с каждой минутой становился спокойнее и развязнее. Ушинский понял, что легко и сразу ничего не добьется. Взял ручку и склонился над протоколом.

– Не помните, и ладно. Потом вспомните. Саманюк, вы имеете что-нибудь добавить к сказанному вами?

– Имею: пожрать бы

– И мы не отказались бы. Верно, Павел Игнатьевич? Но придется подождать до утра. А вы, Саманюк, как в дом отдыха по путевке - сразу бы вам питание и покой. Прочтите протокол и подпишите, Так. Теперь позвольте вашу руку.

– "На рояле играть"?

– Не для рукопожатий же.

Ушинский снял на дактокарту отпечатки пальцев задержанного. Вызвал дежурного