– Расскажите подробнее, каким образом сторож мог опознать вас и Саманюка ночью, в кабине "газика", на ходу? Вы раньше были знакомы со сторожем?

– В магазине нас видел, наверно.

– Но ведь он сторожит ночью, а вы ходили в магазин днем?

– Зачем днем, вечером ходили. Днем работали, в столовой ели.

– Тот магазин от вашего общежития довольно далеко, есть ближе. Почему ходили именно в тот?

Низкий лоб осужденного сморщился.

– Почему, почему... Ходили, да и все. Мы ж там не под конвоем, куда хотим, туда идем.

– После работы, усталые - и за шесть кварталов, когда рядом с общежитием есть гастроном?

Габдрахманов подумал. Пояснил:

– За водкой к тому сторожу бегали. Пока с работы придем, уж семь часов, водку не продают. Сторож рано приходил, мало-мало спекулировал, гад такой. Деньги брал, сдачи не давал. Плохой человек. Дурной глаз имеет, дурной язык имеет. Нас в "газике" видел, сразу милиции говорил. Никто бы не узнал, что мы "газик" брали.

– Куда же вы ездили на "газике"?

– Куда, куда... В общежитие ехали! Один разговорил, другой раз говорил, сколько раз можно одно и то же!

– Ехали с вокзала в общежитие, очень торопились на вечернюю поверку, так?

Габдрахманов подумал хорошенько и сказал:

– Так.

– На вечерней поверке вас не было.

– Значит, не успели.

Загаев развернул па столе план Седлецка.

– Посмотрите, Габдрахманов. Видите этот квадрат? Здесь вокзал. А вот здесь общежитие. А магазин, где вас видел сторож, вот он, совсем в стороне. Если так спешили на поверку, то и ехать бы вам прямо по улице к общежитию. Как оказались в десяти кварталах от нужного направления?

Габдрахманов заерзал.

– Не помню... Пьяный был...

– На вокзале проспались, смогли машину вести. Значит, не так уж пьяны были.

– Ну, забыл! Пишите что вам надо!

– Правду надо. Что имеете добавить к сказанному вами? Прочтите протокол. Подпишите.

Осужденный подписал, отшвырнул ручку, вытер лицо кепкой.

– Можно идти?

– Задержитесь еще на минутку. Посмотрите план города.
– Палец следователя неторопливо проскользил от края листа по линии, изображающей улицу. Обратите внимание: магазин, у которого вас видели, стоит на улице, в которую входит дорога из поселка Малиниха. А в Малинихе той ночью взломан сейф, украдено двенадцать тысяч...

Нервы у Габдрахманова сдали.

– Не знаю никакой сейф! И Малиниха не знаю!

– А ведь в той краже ваш почерк, Габдрахманов.

– Какой почерк?! Я там не расписывался!

Два глаза-буравчика сверлят следователя.

– Вы отбываете наказание за кражу из кладовой фабрики. Проникли в кладовую ночью, предварительно выдавив стекло в окне. Чтобы не звенело, вы оклеили стекло лейкопластырем. Украденные отрезы увезли на похищенной машине. Так? В Малинихе, в кассе завода, стекло выдавлено тоже с применением лейкопластыря, уехали воры тоже на машине...

– Не брал я ту кассу! Не докажете! Габдрахманов, Габдрахманов, везде один Габдрахманов! Других ищите!

– Других уже нашли.

Он перестал кричать. Глянул яростно.

– Вот других и спросите, если нашли! А я ничего не знаю!

– Тогда можете идти.

Габдрахманов рванулся к выходу. И опять Загаев уже на пороге окликнул его:

– А знаете, сколько истратил за два года Чирьев?

Нет, не по силам Габдрахманову уйти, не узнав, сколько же истратил Чирьев...

– Три с половиной тысячи он пропил.

– Не знаю никакого Чирьева!

Хлопнула дверь.

Назавтра приехал Загаев в колонию также во второй половине дня. В коридоре повстречался ему лейтенант, начальник отряда, в котором отбывал наказание Габдрахманов. Лейтенант с большим уважением пожал следователю руку.

– Слушайте, а вы раньше в колонии не работали? Габдрахманова прямо не узнать, до чего прилежный стал! Трудится, дай боже! Вежливый, курит где положено. Как это вы, а? Какой индивидуальный подход нашли?

– Да никакого подхода. Сидим, вспоминаем былые дни. Пожалуйста, пришлите его сюда.

– Есть прислать! Этак до конца срока он в самом деле перевоспитается.

Габдрахманова привел завхоз отряда. Доложил:

– Не хотел к вам идти, гражданин начальник.

– Зачем так сказал!
– перебил Габдрахманов.
– У нас политзанятия...

– Политзанятия через час... Всегда ты с них смывался, а тут вдруг полюбил...

Загаев отпустил завхоза.

– Садитесь, Габдрахманов. Недолго вас задержу, успеете и на занятия. Скажите, вы знали, куда уехал Чирьев из Малинихи?