Бродяга уже успел спрятать Библию у себя под курткой.

— Там, куда я тебя отведу, у тебя не будет нужды в куске хлеба! — ответил он. — Мне обещали местечко на заводе господина епископа. Ты пойдешь туда вместо меня. Там тебя не тронут мушкетеры, потому что господин епископ — имперский князь и у него есть право на собственный суд. Ты останешься у него, пока твое дело не будет закрыто и забыто. Послужишь немного господину епископу, а потом он тебя отпустит.

— Этого я и хочу — честно послужить. Спасибо тебе, брат. Да наградят тебя на земле и на небесах! — ответил Торнефельд, поочередно указав рукою на пол и на потолок.

— Ну что, сделка состоялась? — спросил мельник. — Раз так, то следует выпить за нее пару стопок старого страсбургского коньячку.

Он встал, пошарился в углу и выставил на стол бутылку и стаканы. Однако Торнефельд грустно покачал головой.

— Мне не до банкета! — сдавленным голосом сказал он. — Ах брат! До чего же низко я опустился!

— Лучше опуститься, чем подняться на виселицу! — возразил бродяга. — Жизнь — это драгоценное и легкоутрачиваемое благо, и кому это ведомо, тот поймет тебя! Пей, брат! Выпей во славу святого Иоанна, чтобы дьявол не мог причинить тебе зла!

— Я пью во славу моего короля, Северного Льва! Я пью за то, чтобы он овладел всем миром! Да расцветет в его саду цветок по имени «Корона Империи»! И еще я пью за здравие всех доблестных шведских солдат, к числу которых я более не принадлежу!

Он одним глотком осушил стакан и бросил его о стену. Осколки со звоном разлетелись по комнате. Между тем в доме становилось все холоднее. Восковой огарок свечи едва мерцал на столе и в каждую минуту был готов угаснуть. Ночной морозный туман сочился сквозь дверные щели, и смертная тяжесть все сильнее сковывала грудь Торнефельда.

Мельник встал со скамьи и обратился к нему:

— Пора! Теперь следуй за мной!

Все трое вышли за порог. Ветер больше не завывал в ветвях деревьев, воздух был ледяной и ясный, над заснеженными полями и темными лесами разливался голубоватый призрачный свет. Торнефельд жадно всматривался в ночь, опасаясь увидеть охотившихся на него мушкетеров, но, куда ни кинь, кругом не было ни души — лишь занесенные снегом степь и дорога, кусты и пашни, деревья и камни. И далекая кромка горизонта, у которой одиноко поблескивал огонек чьего-то окна.

— Обещай мне, брат, — тихим голосом попросил Торнефельд бродягу, — что отдашь Библию лично в руки моему королю.

— Обещаю тебе перед Богом и ликом Его! — торжественно сказал бродяга, показывая рукой в зависшую над полями ночную мглу. — Не печалься! Я указал тебе единственно верный путь. — И тут же добавил себе под нос: — Король и без того богат, зачем ему твое заветное сокровище? Лучше я сохраню его для себя. Я буду так крепко стеречь его, что сам дьявол не отнимет его у меня.

На кромке дороги они попрощались.

— От сердца благодарю тебя, брат, за то, что ты мне помог, — сказал Торнефельд, — Есть еще верность на этом свете! Прощай и вспоминай обо мне в счастливые часы!

На опушке леса мельник издал резкий свист, и тотчас из-за деревьев вышли трое мужчин — трое здоровенных парней с изуродованными ожогами угрюмыми лицами. Один из них положил волосатую лапу на плечо Торнефельда.

— Что это у нас тут за неженка? — с презрительным смехом спросил он мельника. — Он к нам что, за молочной кашкой пожаловал?

— Убери свою мерзкую лапу с моего плеча! — вскричал Торнефельд.-Я — дворянин и к такому обращению не привычен!

— А ну-ка, посмотрим, что ты за дворянин! — засмеялся второй, и оба безжалостно хлестнули Торнефельда кнутами.

— Как вы смеете меня бить? Что я вам такого сделал? — закричал Торнефельд вне себя от ужаса и возмущения.

— А это тебе от нас первый урок! Чтобы ты привыкал помаленьку, — засмеялись оба, а потом толчками и ударами погнали его через лес — туда, где горели огни и гудели топки плавильных печей.

Третий человек тем временем подошел к мельнику. Он указал на бродягу, который торопливо, не оглядываясь, поспешал прочь по озаренному луной полю.

— Этот пока может уходить, — сказал мельник, — слишком уж прыткий! В жизни не видал таких бандюг.

— Он что, удрал у тебя из-под носа?

— Нет, — покачал головой мельник. — Никуда он не убежит. Мы с ним еще встретимся. Он говорит, что хочет уйти в шведское войско, но дальше рудников все равно не уйдет. Золото и любовь встали на его пути.