– Возможно, - проворчал я.
– А может, нет. Однако кое-чего я добился. Ты хочешь знать, что я думал в действительности. Ты. Именно ты. Тебе не кажется это поучительным? Не только для нас двоих, если разобраться. Откуда мне знать, о чем я тогда думал. Того, который, как ты говоришь, нырнул, кстати, не в одиночку, уже нет. Никто никогда не узнает, о чем он думал, что чувствовал, когда машина пикировала в море. И до того, как это случилось. Что же касается домыслов, то здесь у нас совершенно равные шансы. Абсолютно одинаковые. Ты все еще не можешь понять? Или не хочешь?

Я отступил на шаг и смерил его взглядом. Он улыбался. В определенном смысле это было ответом. Честно говоря, он не походил на человека, который не хотел бы понять.

Я переждал минуту и задумчиво сказал:

– Может, тот тип решил покончить с собой именно потому, что слишком далеко отошел от тебя, например превратившись в "пилота вечности". А может, он действительно решил заставить людей еще раз продумать авантюру с вечностью, в которую они впутались, по его мнению, несколько опрометчиво? Не знаю. И скажу тебе, - я понизил голос, - мне это совершенно безразлично. Вот правдивейшая из правд. Я не имею ничего общего с тем субъектом. И не хочу иметь. Меня интересует только одно: что дальше? Ну, пошли, - я выпрямился и легонько подтолкнул его к двери.
– Нас ждут.

Он некоторое время молча глядел мне в глаза, потом вышел в коридор. До кабинета Грениана оставалось еще шагов тридцать, когда он резко остановился, повернулся и саркастически бросил:

– Удобная позиция - ничего не помнить. А если я спрошу, в этом ли дело? На твоем месте я все-таки чувствовал бы себя тем парнем, которым был. Во всяком случае настолько, чтобы знать, чего он хотел в действительности...

– Мне совестно, ты только и делаешь, что заботишься о других. Тебе, пожалуй, стоило бы бросить свои цветочки и стать сестрой милосердия. А может, я просто хотел занять твое место?

– Рядом с Финой...
– быстро отреагировал он, и в его глазах мелькнули желтые огоньки.

Я онемел. Раздражение как рукой сняло. Ну как же это не пришло мне в голову сразу. Мне стало жаль его. Вряд ли это доставило ему удовольствие. Тем хуже. Мы разошлись дальше, чем я мог предполагать.

– Нет, - спокойно сказал я, - рядом с самим собой. А о Фине я предпочел бы больше не слышать. Ты сейчас ничего не знаешь, - я подчеркнул слово "сейчас".
– Не помнишь. Со мной дело обстоит несколько иначе. Тем человеком был я, понимаешь?

Он несколько секунд прищурившись разглядывал меня, потом опустил глаза. Лицо смягчилось. Он не был зол. Скорее - озабочен.

– Эта девушка...
– начал он тихо, как бы про себя, - я разговаривал с ней. Ее зовут Кира...

– Отлично, - бросил я.
– Ты свое сказал. Мне и этой девушке. Теперь пора подумать, что скажешь им, - я показал на закрытую дверь.
– И давай кончать с девушками. Ты изменился. Раньше тебе было достаточно одной. Что же касается истории на острове...
– я схватил его за воротник, - скажи, что ты этого не хотел. Ну, скажи, у тебя ни разу не мелькнула такая мысль?

Я сам удивился, сколько сдерживаемого бешенства прозвучало в моем голосе. Ярость пришла неожиданно.

Словно я отступил во времени не на несколько недель, а на целый год. И так же неожиданно исчезла.

Он не ответил. Даже не взглянул на меня. Отвернулся и положил пальцы на ручку двери. Переступая порог, я на мгновение увидел его профиль. Он улыбался. Ему, кажется, было безразлично, вижу ли это я.

– ...ни я и никто другой, - говорил Грениан, не глядя на нас.
– В Комплекс пойдете с тем, что решите сами. Может быть, вам предложат что-нибудь еще, не знаю. Думаю, только в крайнем случае...
– его глаза сузились в улыбке, которая охватила только верхнюю часть лица.
– Можете работать, как раньше. Договоритесь, допустим, что один из вас всегда будет находиться вне Земли. Условьтесь о том, чтобы время от времени сменять друг друга. Потом несколько месяцев пробудете в Институте. Только...
– он замялся, взглянул на нас и сжал губы.

– Не волнуйтесь, - проговорил тот, кто стоял рядом со мной. Я невольно взглянул на него, Я мог бы сказать то же самое. Но Грениан не ждал нашего ответа. Он не докончил лишь потому, что слова в нашем случае перестали иметь значение.

Несколько месяцев в Институте... Да, это создает определенные возможности. Другое дело, воспользуюсь ли я ими. Мое положение изменилось настолько, что самим фактом своего существования я уже не мог доказать ничего. Независимо от того, хотел я или нет...

– Ты пойдешь туда?
– бросил он, когда мы возвращались по коридору, направляясь в свои кабины.

– А ты?

Он замедлил шаг. Я тоже. Мы шли рядом, плечо к плечу, как пилоты двухместной машины при выходе на стартовое поле.

– Ты серьезно думаешь, что я могу поступить иначе?
– ответил он вопросом на вопрос.

– Не знаю, - пожал я плечами.
– Во всяком случае, так мы ни к чему не придем.

– Интересно, - коротко рассмеялся он.
– Неожиданно ты захотел к чему-то прийти. Пусть будет так. Пойду, послушаю, что они придумали. У тебя есть другие предложения?