– Виноват, оговорился, - неуклюже поправился я, - я хотел сказать - погиб.

– Когда нам приходится оговариваться, вы цепляетесь к каждой мелочи, а вам можно все, - забрюзжал он по-стариковски.
– Да, я был на борту, и что с этого?

– Расскажите подробно, как все произошло.

– Рассказываю в последний раз. На первые в этом году прыжки собрались только свои, то есть люди, знающие парашют уже не первый и не второй год. Я специально отобрал десять опытных и проверенных парней, потому что "Аннушку" нам дали всего на полтора часа, а значит - мы могли сделать только пару заходов, то есть по два прыжка. Решили прыгать безо всякой программы, просто в мишень, в свое удовольствие. Высоту ребята выбрали сами, как сейчас помню, шестьсот метров.

– Простите, - не выдержал я, чтобы не задать мучивший меня вопрос, - а вы тогда прыгали со шнуром или как?

– С каким шнуром? Вы, наверное, имеете в виду вытяжной фал? Нет, я же говорю, что ребята были опытные и хотели полетать в свое удовольствие. Раскрытие парашюта было автономное, купол открывали вручную, кто когда хотел и считал нужным.

– А Николай открывать его вообще не захотел или не счел нужным и потому полетел прямиком к Господу Богу?
– язвительно спросил я.

– Как это не захотел?
– Инструктор опять удивленно посмотрел на меня. Простите, но я вас действительно не понимаю. Кажется, вы в самом деле не знакомы с азами парашютного спорта. Извините, но в таком случае я отказываюсь с вами говорить.

– Ты это, Мишутка, брось.
– Макс дружески похлопал ему по колену.
– Здесь все свои, не надо морщить погоду. Тарахти дальше, а то хлопот не оберешься.

– Странные вы какие-то. А если я позвоню в милицию и спрошу, работает ли у них лейтенант Ухов?

– Валяй, - усмехнулся Макс.
– Тебе номер ксивы продиктовать?

– Да ладно, чего там. Лишь бы вы меня оставили в покое.

– По рукам, только рассказывай все, как есть.

– Ну вот, значит, стоим на старте. Рассчитались еще на земле, Николай должен был прыгать последним во второй пятерке.

– Разъясните этот момент, я не совсем понимаю.

– Все очень просто. Когда прыгаешь на мишень, желательно десантироваться как можно кучнее, но как это сделать, если сразу нужно выпрыгнуть десяти человекам? Ведь у "Аннушки" одна маленькая дверца, а самолет летит. Получается большой разброс. Вот и приходится делать над мишенью два круга, выкидывая спортсменов пятерками.

– Вашим объяснением я удовлетворен, продолжайте.

– Ну и вот, поднялись мы, сделали пару кругов, набирая высоту, и к старту приготовились первые пять человек. Они благополучно десантировались и так же благополучно приземлились, а мы пошли на второй круг. В очередь встала вторая пятерка. По команде летчика приступили к прыжкам. Началось все нормально, трое вышли как и положено, а вот четвертый замешкался и упустил время, а когда он выпрыгнул, то Николай уже здорово опаздывал, а тут еще откуда ни возьмись отрицательный ветер. Я делаю ему отмашку, чтобы не прыгал, он это понял и попросил третий круг. Я согласился, о чем очень жалею до сих пор. Но сделанного уже не вернешь, а как бы хотелось...

– Короче и без эмоций, что было дальше?

– А дальше получилось вот что: я подошел к пилотам и упросил их крутануться в третий раз. Матерясь, они неохотно согласились. Мы уже сделали полкруга и находились над водохранилищем, когда я повернулся, чтобы подготовить Николая к прыжку, но его не оказалось на месте. Салон был пуст.

– То есть как это пуст?

– Очень просто - пуст. Не дожидаясь команды пилота, он выпрыгнул раньше времени и угодил прямо в водохранилище.

– Значит, он не разбился?

– Да нет же, сколько раз вам говорить, он утонул.

– Как утонул, он же мог раскрыть парашют?

– А он его и раскрыл.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, он что же - не умел плавать?

– Не знаю, полагаю, умел, но дело не в этом. Вы, наверное, не представляете себе, что такое парашютный купол?

– Это шелковая ткань со стропами, - немного обиделся я.

– Вот именно, под сто квадратных метров шелка и сотни метров строп. Теперь представьте себе, что вас в воде накрывает весь этот перепутанный, перекрученный хаос тряпок и шнуров, а на вас не совсем легкая амуниция. Думаю, дальнейшие вопросы будут излишни. В общем, когда Николая вытащили из воды, он был мертв. А теперь, господа, уж коль зашел у нас такой разговор, давайте выпьем за упокой души раба Божьего Николая. Фифочка!
– громко крикнул он. Принеси, душечка, нам закусочки.

– Ну, что скажешь, Иваныч?
– уже в машине прервал молчание Макс.
– Как тебе исповедь наставника? Ты, наверное, думал услышать что-то иное?

– Я вообще ни о чем не думал. А вот ты снабдил меня ложной информацией. И тем самым поставил в дурацкое положение. За такой прокол я бы на его месте вышвырнул нас за дверь. Как ты считаешь?

– У него бы этого не получилось. Кишка у него тонка.

– А вот тут я с тобой не согласен, люди с тонкой кишкой не могут всю жизнь подвергать себя риску, регулярно прыгая с километровых высот. И тебя он ни грамма не боялся, я это прекрасно видел. Но он нас не выпер, спрашивается почему? Что ты думаешь по этому поводу?

– Мне кажется, он говорил правду. Он ведь все разложил по мелочам и как будто нигде себе не противоречил.

– Еще бы. Макс, за то время, что его таскали, самая фантастическая история могла бы обрести вполне реальные очертания.

– Ты чем-то недоволен?

– Да. Почему замешкался четвертый парашютист и почему Николай сиганул в воду. Ведь по оценкам их же инструктора, оба они асы своего дела.

– Ну, знаешь ли, и на старуху бывает проруха.

– Бывает, но не сразу на двух старух.