Среди высушенных белесых бревен комаровский шалаш был едва различим. И только подойдя к нему вплотную и услышав сдавленнный стон мы поняли что у цели и приход наш как нельзя кстати. Отшвырнув бревна на входе ч первым ворвался внутрь. На песке, связанный по рукам и ногам извивался и корчился господин Сорокин. Зафиксированный клейкой лентой, изо рта у него торчал кляп. Это было так мило и неожиданно, что на несколько секунд я остолбенел. Стоял и молча смотрел как полковник отдирает липучку.

– Спасители! Вы мои спасители!
– Едва только его ротовое отверстие было разблокированно.
– Воскликнул актер.
– Я перед вами в неоплатном долгу. Немедленно развяжите мне руки.

– Зачем же так спешить? Сначала мы должны узнать как вы здесь оказались.

– Этот щенок, Славик, вместе со своим дружком ещё вчера притащили меня сюда. Я сам не пойму зачем они это сделали. Он обвиняет меня в убийстве его родителея и требует с меня деньги. Умоляю вас, развяжите мне ноги и руки. Мне немедленно нужно в театр. Вчера из - за меня отменили спектакль.

– Не торопитесь, вчера это было вчера и его не уже воротишь, а вот сегодня нам с вами есть о чем поговорить. Значит говорите, что он обвинил вас в убийстве родителей? И что вы на это ответили?

– Что это полный абсурд и клевета.

– А кто побросил рядом с телом Нины Николаевны рабочий молоток Вячеслава?

– Он им грохнул свою мамашу, а по запарке его забыл. Отпустите меня.

– Ни за что!
– Зло рассмеялся Ефимов.
– Где Комаров?

– Не знаю, куда - то ушел.
– Как - то слишком равнодушно отетил Актер.
– Да вы не волнуйтесь, мы с ним сами разберемся.

– Сорокин я вас не понимаю, то вы просите вас от него защитить, а то говорите, что разберетесь сами?

– Сами и разберемся, уходите отсюда.
– Наставив пистолет попросил нас Вячеслав.
– Вы здесь не нужны. Я должен сделать все сам.

– Славик, а как же я?
– Обиделась Анна.

– И ты уходи, нечего тебе на это смотреть.

– Помогите, товарищи, он хочет меня убить!
– Жалобно завыл актер.

– Засохни, старый педераст! Пристрелю прямо сейчас, а вы уходите. Или нет, мало ли что со мной может случится. Надо чтобы кто - нибудь все знал. Рассказывай, подонок, немедленно рассказывай.

– Что ты, Славик, что ты?...Я же тебе сказал где все спрятано...

– Я кому говорю, немедленно рассказывай!!!
– Наставляя пистолет заорал студент.
– Или ты будешь говорить или твои мозги разлетятся как труха.

– Да, хорошо, только не убивай, мы же с тобой договорились. Да, это я прикончил его родителей. Знаете, я ведь больной человек. Болезнь у меня страшнее рака. Я болен клептоманией. Однажды я случайно обнаружил в комнате у Комаровых банку с золотом и унес её к себе. Не прошло и пяти минут как за ней явился Виктор и отобрал её назад, да при этом ещё и сильно меня побил. На следующий день я ему сказал, что если он не уступит мне половину, то я сейчас же заявлю в милицию. Умный бы человек на мои услови согласился, а он опять меня избил и стал шантажировать, заявив что знает кто утащил из билетной кассы деньги. Там и было - то меньше тысячи, но неприятности могли быть большими. Такое противостояние продолжалось неделю, пока я опять не забрал у него банку. Болезнь есть болезнь и ничего тут не поделаешь. Но он этого не понимал и вместо того чтобы сочувственно ко мне отнестись, отбил мне почку, да так, что я три дня мочился кровью. И тогда я сел писать сценарий. Он ещё не закончен, но я его обязательно допишу и дам вам почитать. По этому сценарию я и повесил Комарова во время заключительной сцены спектакля "На дне". Получилось эффектно и драматично. Публика была в восторге. Я стоял за кулисами и слышал реакцию зала. Красноречивым молчанием он аплодировал моему таланту режиссера и драматурга. Я был счастлив, а через день, мне пришлось убить и вдову, но не в подъезде как вы думаете, а в её комнате. В подъезд я оттащил её уже мертвую. Она вернулась на десять минут раньше обычного и застала меня в своей комнате с золотом в руках. Она все испортила. По моему замыслу Нина тоже должна была умереть на сцене. А так убийство получилось обыденным и невыразительным. Я её ударил когда она повернулась ко мне спиной. Ударил тоже молотком, но только другим. Он лежал у них на подоконнике. Она упала, но не умерла. Она меня умоляла пощадть её. Она молила: "Дядя Жора, пощадите, не убивайте меня, Мне ещё сына воспитывать, пощадите!" Но я был неумолим как рок. Перевернув еена живот, я со всей силы ударил ей по затылку! И...

Грохнул выстрел. Дернулась голова сумасшедшего актера и сам он послушно и мягко завалился у наших ног.

– Сикамбр!
– Вздрогнул полковник.
– Такую песню испортил, дурак.

КОНЕЦ.

18.06.99