– Это кто?

– Не знаю.

– Покиньте купе, - сказала она уже мне. Наверное, таким тоном Салтычиха разговаривала со своей челядью.

Я промолчал, гася злость и недоумение.

– Убирайтесь отсюда, - невежливо повторила Клеопатра.
– Вон из купе.

– Сама пошла...
– приветливо посоветовал я.

Стало видно, как брюнетка бледнеет.

– Алексей, вышвырни его, - сдерживаясь, спокойно приказала она и села напротив.

Плешивый верзила нерешительно протянул ко мне загребущую длань, надеясь выдернуть из купе неудобный объект за волосы, но правую ногу я уже высвободил, и она вольготно и радостно жахнула верзиле в плешь. Он повалился было на меня, а я руками пассанул его в дверной крепенький косяк, по которому он и начал тихонько сползать, окрашивая светлую пластиковую обшивку купе первой кровью.

Клеопатра невозмутимо заблокировала дверь, сдернула с крючка мое полотенце и, смочив его моим "Морозоффом", тыкала плешивому в нос, а когда глаза его приоткрылись и стали осмысленными, она обработала легкую рану и обвязала его череп все тем же полотенцем, соорудив нечто вроде чалмы.

Пока продолжалась вся процедура, я умыкнул у верзилы из-под мышки газовый пистолет и теперь с интересом наблюдал за развитием дальнейших событий, наверняка зная, что на помощь они никого не позовут.

Усадив напарника и отерев кровь с перегородок купе, брюнетка с омерзением предупредила его:

– Это ваша последняя поездка.

– Простоте, Лина Александровна, я...

– Хватит. Не надо. А вы оставьте купе. У нас оно закуплено целиком.

– У меня тоже. Правда, только одно тридцать шестое место, - галантно возразил я.
– Билет у проводника.

Из объемистой сумки она вытащила четыре билета и кинула их на стол, как неоспоримое доказательство своего приоритета.

– Я сказал, мой у проводника. И точно такой же. Нежно-розовый, как ваши щечки.

– Заткнись, ублюдок!
– зло рявкнула дама и, щелкнув дверным стопором, умчалась к проводнику.

– Отдай "дуру", - ожил лысый, обнаружив пропажу.

– Нет, Лешенька, не отдам. Не можешь ты с оружием обращаться. На людей аки пес смердящий кидаешься. Нельзя тебе.

– Пасть порву, - подумав, пригрозил он.

– Заткни хлебало, - в тон ему ответил я.
– Скучно и старо. Еще один сантиметр - и я успокою тебя надолго, - честно предупредил я его, заметив, что плешивый ерзает в мою сторону.

– Будь мужиком, отдай пистолет.

– Перебьешься.

– Флакон ставлю, будь мужиком.

– Будешь ныть, вообще выкину.

– Оказывается, у вас есть билет, - в купе вошла, обворожительно и ослепительно улыбаясь, Клеопатра.

– Извините, ради Бога, произошло маленькое недоразумение... стоившее вашему придурку сотрясения мозгов.

– Ну что вы, этот центральный отдел нервной системы у него отсутствует. Давайте знакомиться. Лина Александровна.
– Брюнетка приветливо протянула руку.

– Иван Смирнов, - на всякий случай, толком не зная почему, соврал я.

– Очень приятно, Иван. Не будете ли вы так любезны перейти в другое купе? Я договорилась.

– Мне здесь удобнее.

При других обстоятельствах я бы охотно поменял зловонный этот гадючник, но сейчас меня настораживали два обстоятельства: девка в диванном ящике и поведение Клеопатры.

– Вам там будет лучше. Все-таки здесь последнее купе, возле туалета.

– Во-во, его-то я и облюбовал. Тута все видно, гляньте-ка.
– Я выдернул кляп из стенной дыры, и отвратительный смрад шибанул в нос.
– Как в телевизоре. Не желаете понаблюдать?

Я был омерзителен ей до тошнотиков. На бородавчатую осклизлую жабу смотрят с большей снисходительностью. Однако она овладела собой, заставила засмеяться.

– Что вы, Иван, абсолютно нелюбопытное зрелище, а в том купе едут трое мужиков, и с ними вам будет весело. Они там балдеют, водку пьют.

– Я и с Лехой вашим могу. Правда, Леха?

– Пошел ты...

– Невежливый ты, Леха. Заглотни стакан, может, игрушку твою отдам.

– Так отдашь?
– Он опять было двинулся на меня, но я, сняв с предохранителя, направил на обоих пистолет и заржал, как жизнерадостный дебил:

– Щас бабахну, во смеху будет - все скиснем!

Попутчики успокоились, тревожась за мой разум и свои шкуры. Под стук колес мы замолчали, томительно и выжидаючи. Первым не выдержал плешивый. Весь напрягся, готовый к прыжку.

– Бабахну!
– предупредил я.
– Выпей "Морозоффа", тогда отдам.

– Не врешь?
– Алексей вопросительно глянул на шефиню.

Подумав, та согласно кивнула, видимо просчитывая новый вариант моего выселения.

Верзила набуравил полный стакан и с удовольствием вылил его в глотку, страдальчески давая понять, на какие только жертвы не приходится идти ради нее, шефини, и во имя долга. Вытащив обойму, я кинул ему пистолет.