– А я, если хотите знать, даже испугался, когда вы вдруг очумевшей лягушкой сиганули в это болото. Что вас всполошило?

– Я бы посмотрел на вас, на ваше поведение в незнакомом городе, в незнакомом пустом доме, где только что произошло убийство. Могли бы хоть постучать в дверь, просто ради приличия.

– Я почему-то был уверен, что вы подались допрашивать Ирину и ее мужа.

– Нет, она сама сюда приползла. Водки хотите?

– Водки нет, а стаканчик винца выпил бы с удовольствием. Как вам наше вино?

– Хорошее, жаловаться грех, проходите в комнату, сейчас я все устрою.

– Вот и пили бы вино, чем этот денатурат, от него только вред.

– Антон Абрамович, извините за нескромный вопрос, - вернувшись с полным подносом, спросил я следователя, - вы с Ириной уже разговаривали?

– Хм, вопрос и в самом деле нескромный, а что вы им преследуете?

– В конечном итоге познание истины.

– И кому конкретно должна помочь ваша истина?

– Истина не может помочь какому-то одному индивидууму, она нужна всем, и вам в том числе. Вы ведь, господин следователь, знаете не хуже меня, что Зоя Федоровна, как и Прокопчук, к убийству непричастны. Кстати, а где его супруга?

– Супруга его отправилась в Ростов, где их сынишка трудится на юридической ниве не то прокурором, не то адвокатом. Сильно шибко ругалась и обещала сослать меня к белым медведям. А в отношении торжества истины могу сказать, что Ирину, как и ее мужа, я еще не вызывал, причем сознательно. Оставил их на десерт, и вы знаете почему?
– Он отставил стакан и пытливо посмотрел на меня. Потом, откинувшись в кресле, прикурил и, выпустив клуб дыма, заговорил о другом: - Константин Иванович, все это рассказывать вам я не должен, но я это делаю сознательно, сугубо между нами, во-первых, надеясь на вашу порядочность, а во-вторых, преследуя определенную цель. Надеюсь, вам она понятна?

– Наверное, вы хотите, чтобы я в меру своих скромных возможностей вам помог?

– Совершенно верно, и что вы на это скажете?

– Это в моих интересах, помочь "немке" я просто обязан.

– Какой еще немке, о чем вы говорите?

– Зоя Федоровна в школе учила меня немецкому языку.

– Понятно, я рад, что мы преследуем одну цель.

– Я тоже, господин следователь, и уж коль мы заключили некий альянс, то позвольте несколько вопросов?

– Задавайте, попробую ответить, если они не несут откровенно провокационного характера. Я вас слушаю.

– Уже известно, в какое время произошла смерть Валерия Климова?

– От девяти до десяти часов утра. Точнее будем знать завтра.

– Что известно об орудии убийства?

– Хороший вопрос. Он и мне не давал покоя с самого начала. По заявлению подозреваемой Климовой, нож всегда хранился в ящике кухонного стола. Когда-то, когда они держали свиней, он использовался строго по назначению, то есть им резали чушек. Ну а потом он долгое время лежал без дела, никем не востребованный. Месяц назад соседка, решившая порешить своего кабанчика, попросила его у Клиновой. Зоя Федоровна, как вы знаете, человек не жадный, открыла ящик, но ножа там не обнаружила. Вот такой получился фокус, причем говорю я это со слов той самой соседки. Пропал нож, и все тут. Возможно, его припрятал сам Климов, был у него такой бзик, частенько прятал ножи под подушку. После того как унесли тело, наш опер нашел в его постели еще один тесак и два кухонных ножа. Как предчувствовал он свою смерть, готовился дать отпор.

– Или зарезать сам, - не сдержавшись, ляпнул я.

– Кого? Что вы такое говорите?

– А то вы не знаете, у них весь сыр-бор из-за дома идет.

– Да, конечно. Вы думаете, ради этого он пошел бы на все?

– Антон Абрамович, я не видел его десять лет. Должно быть, вам лучше известны его дела и настроение в последнее время. Скажите, а как обстоят дела с отпечатками на рукоятке ножа?

– Ничего утешительного. Я бы даже сказал - отвратительно. Преступник орудовал в перчатках, так что никаких следов на карболитовой ручке ножа обнаружить не удалось.

– Вот и отлично, спасибо, вы меня порадовали.

– Не понимаю.

– Преступник работал в перчатках, убил заранее приготовленным ножом, значит, преступление планировалось давно.

– Конечно, но что нам это дает?

– По крайней мере, из списка подозреваемых мы можем исключить пирожника уже не по отсутствию мотивов, а на основании фактов: насколько я знаю, они поселились здесь сравнительно недавно. Меньше месяца тому назад.

– Это так, - согласился следователь, - но факты - вещь упрямая, и пренебрегать ими мы не имеем права. А они говорят, что посторонних в доме не было. Скажите, если исключить хозяйку и Прокопчука, то кто убийца? Хорошо бы знать.

– Неплохо, - поддержал я его.
– А вы обратили внимание на отсутствие собак?

– Исчезли собаки? Но я не знал, что они были. Это же в корне меняет дело. Если собак отравили, это может означать то, что в дом забрался совершенно незнакомый человек, свой бы этого не сделал. На кой черт ему усыплять собак, если они не причиняют ему беспокойства.

– Я того же мнения, нам только остается узнать, каким способом он проник во двор и прокрался в дом, при этом сумев ликвидировать песиков. Что вы думаете на сей счет, господин следователь? Ведь если верить Прокопчуку и Какоянису, через калитку никто не входил.