Выяснилось, что полтора месяца назад эта самая гражданка Купченко Р. Н. сняла у него квартиру сроком на полгода с помесячной оплатой, о чем свидетельствует договор, оформленный, в отличие от наших, через нотариуса.

Вот и все. Вчера он позволил нам переночевать, а сегодня с самого утра, как и обещал, вышвырнул вон. Его тоже можно понять - влетел мужик капитально. Извините, Константин Иванович, если немного вас утомила.

– Да нет, пустяки, - поспешил я заверить ее.
– Просто я прикидываю, чем могу помочь, но, к сожалению, ничего путного пока придумать не могу. Скорее всего, ваша обидчица сейчас где-то далеко и вряд ли ваши пути когда-нибудь пересекутся.

– Костя, ты не прав, - вклинилась Милка.
– Томке мы помочь можем, и знаешь как?

– Не знаю, - честно и беспомощно признался я.

– А очень просто - мы пустим их на полгода к себе на квартиру. Ну как?

Наверное, от ужаса мои волосы встали дыбом. Ярко и красочно мое воображение нарисовало мне умопомрачительную картину: в единственной нашей комнате с диким воплем скачут козлами дети, на моем диване спит ее подруга с мужем, на кухне мирно пьют чай старички, а мы с моей дурой женой по очереди сидим на унитазе, откуда нас периодически сгоняют все возжелавшие. Полный аншлаг, даже повеситься негде. Определенно с моим рождением моя мама поторопилась.

– Да, конечно, - апатично выпивая фужер водки, ответил я.

– Ну вот и договорились, я знала, что ты согласишься. Завтра после обеда мы будем вас ждать. Вам будет немного тесновато, но уж что есть.

"Да она у меня полная идиотка", - вяло подумал я, поднимаясь.

– Извините, девочки, что-то я немного опьянел, пойду прилягу.

Проводила она ее часа через полтора, и все это время от злобы я буквально грыз подушку, грязно и изощренно про себя матерясь.

– Костя, ты поступил грубо и невежливо, когда встал из-за стола и ушел. По-моему, Тамара на тебя обиделась.

– Послушай, ты, гуманистка долбаная, - не выдержав, заорал я!
– То, что ты кретинка, я знал давно, но не догадывался, что у тебя тяжелая форма шизофрении! Где? Где, я тебя спрашиваю, будем спать мы? В подезде под лестницей? В подвале возле стояка? А может быть, на чердаке с бомжами и голубями?

– Успокойся, Котик, мы переедем к папе.

– Вот и катись к своему папе вместе со своей подругой и ее семейкой, а мне позволь остаться здесь. Твоего папу больше трех часов в сутки я не переношу.

– Его и не будет, он на полгода уезжает в Крым.

– Вот и посели к нему своих дорогих земляков-беженцев, а меня и здесь неплохо кормят, - немного остывая, по инерции брюзжал я.

– Ну, ты же знаешь, что это невозможно. У папы масса дорогих вещей, и он никогда не позволит поселить в свою квартиру чужих людей.

– В свою не позволит, а мою, значит, можно превращать в ночлежку и притон? У нас, между прочим, почти новая мебель и еще не старый телевизор. Я уже не говорю о коте. Неужели ты думаешь, что я просто так доверю своего Мишу совершенно незнакомым мне людям? К тому же у Тамары двое детей, и они могут травмировать его психику и испортить шкуру. И зачем только мы делали ремонт? Представляю, во что превратятся мои прекрасные обои после нашествия этой орды.

– Господи, ну и брюзга же ты. Что с тобой будет через десять лет?

– С такой женой, как ты, я столько не протяну, загнусь.

– Все, оставим этот разговор до завтра.

В субботу на следующий день, едва только забрезжил рассвет, Милка, тихой сапой вытащив три больших чемодана, начала упаковывать наши вещи, готовясь к эвакуации, разумно меня при этом не трогая. Я отлично понимал, что людям, попавшим в беду, нужно помочь и на ее месте я поступил бы точно так же, но мне чертовски не хотелось покидать свой обжитый годами угол. Незаметно, одним глазом я следил за ее действиями, твердо решив "проснуться" только в самую последнюю минуту. Однако моим коварным планам не суждено было сбыться. Какой-то идиот решил позвонить мне в восемь часов утра. В крайне раздраженном состоянии я сорвал трубку и осведомился, есть ли мозги у моего абонента.

– Извини, Иваныч, - виновато ответил Макс, - но есть небольшое дельце, и если не возражаешь, я буду у тебя через пятнадцать минут.

Приехал он раньше, когда я только-только успел привести себя в божеский вид, и прямо с порога начал вводить меня в курс дела:

– У моей жены есть сестра, а у сестры есть непутевая двадцатилетняя дочка Тонька, я ее хорошо знаю.

– С чем вас и поздравляю!
– двусмысленно ухмыльнувшись, срифмовал я.

– Да бог с тобой, Иваныч, и в мыслях такого не держал, - хлопая глазами, изумился Ухов.
– Испорченный ты какой-то стал. Но может быть, ты оденешься, проедем тут неподалеку в одно место, а по пути я тебе все обскажу. Дело деликатное.

Через пять минут, негромко ругаясь, я забирался на заднее сиденье его машины, поскольку переднее было занято юным, прелестным существом женского пола.

– Дело-то деликатное, - продолжая начатый разговор, Макс выехал со двора, - вот я и подумал, что лучше мне в одиночку его не начинать, чтобы все не испортить с самого начала. Мне представляется, что в такой ситуации ты сориентируешься лучше меня. А потом, одна голова хорошо, а две лучше.

– Может быть, хватит мычать?
– не выдержал я его предисловий.
– Ты остановился на некой Антонине, которую ты хорошо знаешь.