Фуксия узнала изможденного изгнанника раньше, чем он узнал ее. Флэй решил, что ей должно быть уже более двадцати лет; она показалась Флэю смуглой, странно меланхоличной — наверное, оттого, что ее переполняло слишком много чувств.

Фуксия предстала перед Флэем как некое откровение. Он всегда думал о ней как о ребенке, и вот вдруг перед ним стоит Фуксия, но не ребенок, а женщина, раскрасневшаяся, возбужденная, внимательно смотрящая на него, Флэя. От быстрой ходьбы Фуксия запыхалась и, положив руки на бедра, остановилась, чтобы отдышаться.

Подойдя к ней совсем близко, Флэй почтительно поклонился.

— Ваша милость...

Но Флэя перебил Тит. Отбросив волосы, падавшие ему на глаза, задыхаясь от бега, он воскликнул:

— Говорил же я тебе, что найду его! Вот и нашел! Говорил тебе, что у него борода, что недалеко от его пещеры есть дамба и что в этой пещере я спал, а он готовил еду, и мы... — Тит замолчал, чтобы перевести дух, а потом, обратившись к Флэю, сказал: — Здравствуйте, господин Флэй! Вы прекрасно выглядите! Как настоящий человек леса!

— А, ваша светлость, такая жизнь, такая вот жизнь. Свежий воздух часто заменяет мне обед.

— Вы знаете, господин Флэй, — вмешалась Фуксия, — я очень рада видеть вас... вы всегда были так добры ко мне. Как вам здесь живется? Наверное, очень одиноко?

— Как ему живется? Прекрасно! — воскликнул Тит. — Он стал настоящим диким человеком, правда, господин Флэй?

— Похоже на то, ваша светлость, — сказал Флэй.

— Тит, ты тогда был еще совсем маленьким и ничего не помнишь, а я помню все очень хорошо. Господин Флэй был первым слугой нашего отца. Он был старшим среди всех слуг, правда, господин Флэй? А потом он исчез...

— Я все это знаю, — сказал Тит. — Мне все это рассказывали другие ученики в классе Рощезвона.

— Они ничего не знают, — медленно проговорил Флэй. — Ничего. — Снова поклонившись Фуксии, он жестом руки пригласил ее в пещеру: — Ваша милость, почтенно прошу ко мне. Тут вы сможете отдохнуть, укрыться от солнца и попить свежей воды.

Флэй привел Фуксию и Тита в пещеру, показал Фуксии все ее достопримечательности, включая трещины, уходящие вверх сквозь скалу как дымоход. Тит и Фуксия напились из прозрачного источника — им был жарко, и их мучила жажда. Тит лег на густой покров папоротников у стены, а худой, облаченный в лохмотья хозяин пещеры сел несколько в стороне, скрючившись, обхватив руками ноги и положив подбородок на колени. Его взгляд был устремлен на Фуксию.

Фуксия, хотя и заметила, с какой детской непосредственностью ее рассматривал Флэй, не сделала ничего, что заставило бы его смутиться, и когда их взгляды встретились, она улыбнулась. Но и после этого ее взгляд продолжал бродить по пещере; время от времени она спрашивала Тита, заметил ли он ту или иную деталь, когда впервые попал сюда.

Но через некоторое время в пещере воцарилось молчание. Такое молчание, после того как оно установилось, обычно трудно нарушить. Но оно все же было нарушено, и как ни странно, самим Флэем, наименее разговорчивым из всех троих.

— Ваша милость... Ваша светлость...

— Да, господин Флэй? — откликнулась Фуксия.

— Я столько лет не был в Замке... был в изгнании... — Флэй замолчал; рот его, с плотными губами, оставался открытым, словно он собирался продолжать. Но через пару мгновений он закрыл рот, так как не нашел продолжения предыдущей фразе. После небольшой паузы Флэй все-таки продолжил: — Не знаю, что творится в Замке, госпожа Фуксия и... придется мне задать, если позволите, несколько вопросов.

— Конечно, спрашивайте, господин Флэй! А что за вопросы вы хотели задать?

— Я знаю, что он хочет спросить, — вмешался Тит. — Он хочет знать, что произошло в Замке с тех пор, как я потерялся и он привел меня сюда, а потом назад домой. Правда, господин Флэй? И о смерти Баркентина и о...

— Как, Баркентин умер? — Голос Флэя прозвучал неожиданно жестко.

— Да, он сгорел и умер, правда, Фуксия? — поспешил пояснить Тит.

— Да, это так. Его пытался спасти Щуквол.

— Щуквол? — пробормотал Флэй, продолжая оставаться неподвижным.

— Да, Щуквол, — подтвердила Фуксия. — Он очень в тяжелом состоянии. Я ходила проведать его.

— Неправда, не ходила, — воскликнул Тит.

— Конечно, ходила и пойду снова. Его ожоги просто ужасны.

— А я не хочу его видеть, — неожиданно выпалил Тит.

— Почему? — спросила Фуксия. Кровь вдруг стала приливать к ее щекам.

— Потому что он...

Но Фуксия не дала ему договорить:

— А что ты знаешь о нем? — произнесла она тихо и очень медленно, но голос у нее при этом дрогнул. — Разве это преступление с его стороны, что он более блестящ во всех отношениях, чем все мы? Разве он виноват в том, что выглядит несколько необычно? — И после очень короткой паузы добавила: — Или в том, что он так смел?