Вскоре двинулись дальше. Нехоженый ковыль упорно сопротивлялся, но остановить путников не мог. Время от времени между макушками стеблей уже мелькали сочные, зеленые кроны ив с характерными раздвоенными сучьями.

Оставалось совсем немного – шагов триста-четыреста.

– Что это? – удивленно указала Нефтис на взмывшее с деревьев рыжее облако.

– Похоже, мотыльки.

Крупные пузатые бабочки часто взмахивали маленькими белыми крыльями с четким коричневым рисунком. Мохнатые тельца пересекали две черные полосы. На округлой, черной, глянцевой голове начисто отсутствовали усики.

– Странно, – удивилась стражница, – в прошлый раз их не было.

Облако бесшумно приблизилось и рухнуло вниз.

Увидев летящую точно в лоб, сверкающую в солнечных лучах черную голову, правитель инстинктивно вскинул копье – мотылек со всего разгона нанизался на острие и по инерции проскочил до самой руки; правитель ощутил жесткий удар в грудь, от которого перехватило дыхание, потом – в плечо; что-то чиркнуло по волосам. Рядом болезненно вскрикнула Нефтис. Чуть дальше закричал кто-то еще. И еще. Идущий впереди смертоносец присел от боли. Тут и там тихо шелестели крылья.

Потом все прекратилось. Рыжее облако опять поднялось высоко в небо, оставив после себя множество мертвых или искалеченных мотыльков, стонущих людей и обезумевших от боли смертоносцев.

Нефтис с трудом поднималась с земли, из уголка рта сочилась кровь. Она вскинула руки к лицу, в глазах светилось недоумение. Потом стражница испуганно присела, а Найл получил тяжелый удар по затылку и влетел головой ей в колено. Сознание на мгновение помутилось, но правитель тут же пришел в себя, выдохнул:

– Беги отсюда, Нефтис! – и попытался вызвать Дравига: – Уходим, уходим отсюда, скорее!

Однако вместо ясного сознания смертоносца правитель наткнулся на обезумевшую от боли пелену, на секунду растерялся, а потом воззвал к паукам сам:

– Уходите отсюда все! Назад! Спасайтесь!

Шелест крыльев опять смолк. Найл ощутил, что его услышали, и с чистой совестью бросился наутек сам.

Путников спасло лишь то, что бежать назад по готовой просеке намного легче и быстрее, чем прорубаться вперед. Промчавшись несколько минут и не подвергшись больше ни одной атаке, они перешли на шаг, а потом и вовсе остановились, тяжело дыша.

– Вы фелы? – спросила Нефтис.

– Что с тобой? – забеспокоился Найл. – Зубы выбила?

– У-у, – замотала головой стражница. – Егофи во рфу мнохо…

– Кровь ртом идет?

Нефтис кивнула.

– Ладно, будем считать, что легко отделались. – Правитель сел на землю, пытаясь отдышаться. – Но почему они на нас накинулись? У них что, брачный период?

– Это у тебя только брачный период на уме, – подошел Симеон. – Руки подними. Опусти. Ничего не болит?

– Грудь и плечо.

– Покажи. – Медик быстрыми, привычными движениями ощупал грудь и плечи Найла. – Ничего. А мотыльки наверняка свои кладки охраняют.

– Какие кладки? – не понял Найл.

– Яйца отложенные. Ты обратил внимание, кто выживает в нашем мире? Те, кто заботится о потомках. Возьми, например, крысу. Существо мягонькое, махонькое, беззащитное, ни яду, ни клыков. Все на нее охотятся, каждый сожрать норовит. В помете – не больше шести детенышей. И сравни хоть со скорпионом: огромный, в хитиновом панцире, с клешнями, челюстями, с ядовитым шипом. Откладывает за раз по пятьдесят яиц. И что? Кого в нашем мире больше? А все потому, что скорпион яйца отложил и забыл про них. Выживут, не выживут – все равно. А крыса каждого из своих выкормит, вырастит, в обиду не даст.

– А при чем тут эти бешеные мотыльки?

– Они наверняка не подпускают хищников к своим кладкам. Заботятся об их безопасности, пока гусеницы не вылупятся.

– Какая там забота?! Они же просто свихнулись! Их трупы там десятками лежат!

– Ну и что? После того как живое существо оставило потомков, его жизнь уже не представляет никакой ценности. Зато нас они мигом отогнали на безопасное расстояние.

– Им просто повезло, что пришли беззащитные люди, а не какая-нибудь бронированная жужелица.

– Напрасно горячишься. Нас ведь почти полтысячи, и то не устояли! А одинокого жука размолотят мгновенно! Панцирь выдержит, так лапы и челюсти поотшибают. Вон у смертоносцев – шесть ног отломано. Одна самка погибла, ей брюшко оторвало. То-то среди рощ никто не живет!

– А люди как?

– Я пробежался, мельком посмотрел: получается пять сломанных ключиц, две руки. Наверняка есть еще сломанные ребра и сотрясения мозга, но это поверхностным осмотром не определишь. Грудь сильно болит?