Войдя в кабинет, я несколько минут простояла возле слабо освещенных “Всадников Апокалипсиса”. В изможденном жарой начале ночи они были еще более прекрасны и яростны, чем обычно. Имела ли я право присвоить их себе? Стать судьей их финального заезда, где так явно лидировал бледный конь Смерти?..

Легкий шорох за спиной заставил меня вздрогнуть.

Я обернулась. В углу, сжавшись в комок на кресле, сидел Херри-бой. Он все еще не мог оторваться от своих “Всадников”, он сам был готов вести их коней под уздцы куда угодно. Лучше всего — в Мертвый город Остреа…

— Вы напугали меня, Херри, — укоризненно сказала я.

— Простите, — он произнес это совсем без акцента, но я даже не удивилась этому. Две недели бесплодного ожидания сделали свое дело. Его обожаемый Лукас остается в России, и теперь нужно учиться общаться с ним на русском…

— Вас ищут, Херри.

— Меня?

— Общество хочет послушать маленькую лекцию о Лукасе Устрице.

— Я не знаю… — Херри-бой вжался в кресло.

— Давайте, Херри. Это доставит вам удовольствие.

Удовольствие ниже среднего, если учесть количество выпитого гостями, но я не стала об этом распространяться. Меньше всего Херри-бою хотелось оставлять картину без присмотра, но я была хозяйкой, а со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Пока я уламывала несчастного голландца, дверь скрипнула и в кабинет, помахивая хвостом, вбежал Пупик, еще один почитатель творчества Лукаса Устрицы.

Пупик по-хозяйски прошелся по кабинету и развалился на полу перед картиной.

— Вы идете, Херри? — спросила я.

— Да, конечно…

Больше всего Херри-бою хотелось оказаться на месте кота, я это видела. Но и гнать голландца в шею из кабинета я вовсе не собиралась. Оставив два тела на поле брани, я отправилась в свою комнату.

Переодевшись и наскоро подправив макияж, я нап правилась к двери, дернула ручку.

И с удивлением обнаружила, что дверь заперта.

Уж не Леха ли решил надо мной подшутить?

— Кончай свои шутки, — строго сказала я.

За дверью было тихо. Только в конце коридора были слышны чьи-то торопливые шаги. Я еще раз подергала ручку и нервно рассмеялась. Ситуация выглядела совершенно нелепой, если учесть, что до моего появления здесь двери в спальню не запирались вообще. Вчера, после того, как мы с Лехой были застуканы Дементием в самых недвусмысленных позах, я сама настояла на том, чтобы к двери в спальню был придан ключ. Но такой прыти от Лехи я не ожидала. ,

— Открой! — снова попросила я.

И снова — никакого ответа.

— Идиот, — крикнула я и, подумав, добавила:

— Идиоты!..

Тишина.

Я заходила по спальне, потом подошла к окну и забарабанила пальцами по пуленепробиваемому стеклу. Никакого намека на старые добрые шпингалеты, лишь гладкая поверхность и тихий шум работающего кондиционера. Черт бы тебя побрал с твоими двумя покушениями!..

Я вытянулась на кровати и забросила руки за голову. Злость на Леху постепенно проходила. Рано или поздно он заявится — не буду же я сидеть здесь вечно. А когда он заявится, я устрою ему Варфоломеевскую ночь. А потом, когда лимит на гугенотов будет полностью исчерпан, дам ему овладеть собой…

Эта мысль примирила меня с действительностью, и я сама не заметила, как заснула.

А проснулась от легкого покалывания в пальцах: так и есть, рука у меня затекла. В спальне было темно. Все еще туго соображая, я села на кровати и потрясла головой.

Мельком взглянув на часы (я проспала всего лишь тридцать пять минут, надо же!), я встача с кровати и решила предпринять очередной штурм двери.

Ручка поддалась сразу же. Чувствуя себя круглой дурой, я легко открыла дверь и вышла в коридор. Ключ торчал в замке, а я даже не могла вспомнить, видела ли я его, когда заходила. Как бы то ни было, Леху ждет не очень приятная сцена.

Так никого и не встретив, я спустилась вниз, вышла на террасу, уставленную соломенной мебелью, и втянула ноздрями воздух: да здравствует свобода! В кресле сидел Жаик с неизменным кроссвордом в руках.

— Отличный вечер, — как ни в чем не бывало сказала я ему. — Впервые вижу казаха, который разгадывает кроссворды.

— А вы что, когда-нибудь видели казахов?

В академии, на станковой живописи, училось несколько казахов. Они беспробудно пили и так же беспробудно дрались с монголами. И при этом были довольно приличными художниками.

— Имела счастье.

— Рад за вас.

Оставив Жаика наедине с “изобретением А.Ф. Можайского” и “персонажем оперы Р. Леонкавалло “Паяцы”, я пошла на гул голосов, мимо лужайки, уставленной креслами и столиками с остатками еды и выпивки. Любитель непосредственных пейзанок о чем-то сосредоточенно беседовал с человеком, который был мне представлен как директор частного охранного предприятия. Они синхронно кивнули мне, а любитель пейзанок даже скользнул по моему платью заинтересованным взглядом вышедшего в тираж самца.