Шрифт:
Легкий дым «Davidoff» вскружил ей голову. Или все дело было в шмотках?
– Давно присматриваюсь к тебе, Наталья. Пора переводить тебя с Болгарии на Карибы и Полинезию. Ты как?
– Как пионер. Всегда готова. А может быть, Лазурный берег? Я могу сопровождать группы. – Все эти страшные слова нашептывал ей на ухо литвиновский костюм. И нужно признать, он имел на это право.
– Приму к сведению. – Метаморфоза, происшедшая с известным юбочником Шуриком Зайцевым, нисколько не удивила Наталью: Шурик подбивал клинья ко всем девушкам агентства, а особо отличившиеся в так любимых Шуриком позах «бобра», «уточек-мандаринок» и «тоскующей выпи» сразу же переводились на должность руководителей групп. Теперь пришел и ее, Натальин, черед.
– Только учти, Шурик, спать с тобой я не буду.
– Приму к сведению, – Шурик сразу погрустнел.
– Я вот по какому делу… Говорят, у тебя есть собака?
– А что? Хочешь взять щенков? Предупреждаю – у меня кобель.
– Какой породы?
– Доберман.
Наталья едва не выронила из рук сигарету.
– Что ты говоришь! У меня тоже доберман. Доберманиха. Девочка. Сучка.
– Это знак, – Шурик закатил глаза и расслабил узел на галстуке.
А вот здесь, Шурик Зайцев, старший менеджер, ты попал в точку.
– Собственно, это собака моей подруги. Близкой. – Почему она сказала это? – Подруга уехала, и собака осталась на мне.
– А от меня что требуется?
– Всего лишь несколько рекомендаций. Сколько гулять, чем кормить и так далее…
– А что, подруга не дала никаких указаний?
– Никаких, – честно призналась Наталья.
– Ну, гулять можно два раза, утром и вечером, вполне щадящий режим. Кормить лучше мясными обрезками, – с готовностью начал Шурик. – Ну и каши. Все крупы, кроме манки. Манка плохо усваивается. Овощи. Творог по большим праздникам. А лучше всего – купи книгу: «Доберман – собака для защиты». Их на развалах полно.
– Спасибо за консультацию, Шурик. Я пойду, пожалуй…
Шурик был так галантен, что проводил Наталью до дверей кабинета. И сунул ей в руки визитку.
– Это еще зачем? – удивилась Наталья.
– Мало ли… Там мой домашний телефон. Звони, если что.
– Если что?
– Ну, если она начнет тебя за ляжки хватать. Или вести себя неадекватно. Приеду – пристрелю, – осклабился Шурик и со значением поддержал Наталью за локоть.
– Может и такое случиться?
– Доберманы очень преданы хозяевам. Чужих людей терпят, но с трудом.
– А я думала, все собаки преданы хозяевам… Не только доберманы..
– Заблуждение. Все собаки преданы миске с едой и мозговой кости.
Наталья поморщилась. И как с такими взглядами на миропорядок Шурик Зайцев дослужился до должности старшего менеджера? Сегодня поставлена под сомнение верность собак, а завтра? Завтра будут распяты достижения сексуальной революции…
Без трех минут шесть Наталья уже входила в здание редакции «Pussy cat». Журнал для золотой клубной молодежи делил кров еще с тремя изданиями: прокомму-нистической газетенкой «Звезда Октября», музыкальным обозрением «Русская рулетка» и совсем уж двусмысленным гомоальманахом «Гей-славяне». Несмотря на разницу в идеологических платформах, издания вполне мирно уживались друг с другом и даже периодически – раз в квартал – устраивали совместные посиделки с выбором «Мисс Пресса» и «Мистера Пресса». В номинации «Мистер Пресса», как правило, лидировала «Звезда Октября». А в «Мисс Пресса» пальму первенства прочно удерживали «Гей-славяне».
Нинон, как правило, в конкурсах не участвовала, а заседала в жюри.
Она вообще любила заседать. Малоподвижный образ жизни, эклеры и две пачки сигарет в день были ее жизненным кредо.
Вот и теперь она сидела в своем маленьком прокуренном кабинете и набирала на компьютере очередную нетленку ко Дню святого Валентина: «Что вы знаете о французском поцелуе».
Наталью она не узнала.
– Вы ко мне, девушка? Подождите, я сейчас закончу….
Наталья присела на краешек гостевого кресла, забросила ногу на ногу и рассмеялась.
– Нинон!
– Простите? – Нинон оторвалась от компьютера и пристально взглянула на Наталью.
– Ну, ты даешь, старая корова. Это же я…
– Что-то припоминаю. – Лицо Нинон болезненно сморщилось, а щеки задрожали.
– Вот так всегда. Когда блудный сын возвращается домой, последними, кто его узнает, оказываются любящие родственники.
– Наташка?! Ты, что ли?
– Шесть часов! – Наталья кивнула подбородком на часы, висящие на стене. – Теряем время.
– Наташка? – Нинон все еще не могла прийти в себя от удивления.
– Ну да. Что, сильно изменилась?
– Нет… Но… С какого архара ты сняла эту шкуру?.. И вообще… Что происходит?
– Кое-какие перемены.
– Это что? – Нинон, кряхтя, поднялась с кресла, приблизилась к Наталье и со всех сторон обнюхала дубленку. – Таких вещей в твоем репертуаре не было никогда. Плата за ночь любви? Кто он?
– В некотором роде. Плата за ночь. Я все должна рассказать тебе. Ты обещала приличное кафе, если память мне не изменяет.
Спустя двадцать минут они уже сидели в любимой забегаловке Нинон. «Тридцать три лося» славились домашней выпечкой, ненавязчивыми джазовыми композициями и засильем коллег-журналистов. Нинон заказала скромный вечерний десерт и приготовилась слушать. Рассказа Натальи о ночи, проведенной в квартире Дарьи Литвиновой, хватило ровно на четыре эклера. Нинон деловито вытерла губы и откинулась на спинку кресла.