Ожидая подсказки минисуфлера, он вытер взмокший лоб, еще раз выдавил из себя «таким образом» и, окончательно запутав-шись, истошно крикнул:

— Слава горячо любимому… великому… мудрому… Жизни не пожалеем… Ура-а!

Несколько минут под сводами Мемориального отсека гремела овация.

А старец морщился как от боли. У меня шевельнулась мысль:

«Неужели ему неприятны изъявления преданности и любви? Или он знает цену их искренности?»

Но вот вождь привстал и поднял руку. Овация стихла, затем возобновилась с новой силой.

— То, что я скажу, — заговорил Лоор, мгновенно восстановив напряженную тишину, — вызовет шок. Но вы преодолеете его и поможете преодолеть остальным. Потому что верите мне. Потому что преданы Космополису. Потому что хотите приблизить счастливое будущее.

Слова Лоора, очень простые, без намека на красивость, произ-носимые буднично, без ораторских приемов, тем не менее, гипно-тизировали нас. Я поймал себя на мысли, что слушаю с возраста-ющим вниманием и даже с надеждой: уж теперь-то все изменится и сама наша жизнь станет чище, правильней.

— Космополис обречен. Это говорю вам я, его создатель. Наше жизненное пространство слишком мало, чтобы в его пределах можно было осуществить великий замысел. Теоретически замкну-тая система способна существовать сколь угодно долго. Но реаль-ность не всегда вписывается в рамки теории. Медленно, постепен-но, от поколения к поколению, мы будем неуклонно деградиро-вать. Если только не совершим качественного скачка в развитии.

Лоор сделал несколько глотков из стоявшего перед ним стакана, обвел нас тяжелым пристальным взглядом, словно хотел удо-стовериться в эффекте своих слов, и продолжил все так же скрипу-че, без интонаций:

— Наше спасение в Геме.

Если бы рухнули своды Мемориального отсека, это произвело бы на нас меньшее впечатление. Многократно повторяющееся эхо пронеслось по рядам:

— Наше спасение… наше спасение… наше спасение… В Ге-ме… в Геме… в Геме…

Я был готов услышать что угодно, только не это. Много лет нам внушали ненависть к прародине, и вдруг такой крутой поворот! Наше спасение в Геме!!!

Неужели я ошибся, вслед за Асдой и Урмом обвинив Лоора в тяжких преступлениях?! Или, может быть, он прозрел, и у меня на глазах начинается самоочищение лооризма, его нравственное воз-рождение?

Увы, уже следующая фраза вождя разрушила эти пустые иллю-зии…

— Мы должны освободить Гему и дать начало новому человечеству! Наша прародина во власти «призраков». И не люди ее населяют, а человекообразные существа, лишенные собственного разума. Они хуже животных, потому что животные подчиняются природным инстинктам, у них есть воля. Гемяне же подчинены так называемому «коллективному разуму». А он не что иное, как ма-шинная программа, навязанная этим полулюдям-полуроботам «призраками»! Полуроботы вредны и опасны. Уничтожим их!

В это мгновение лицо Урма вышло из тени. Выражение нескры-ваемой гневной брезгливости было на нем. Помимо воли я испытал острый сочувственный отклик.

«Берегись, Урм! — со всей страстью подумал я, словно мог пе-редать ему мысленное предупреждение. — На тебя смотрят «вер-няки». Поспеши же надеть маску!»

Я продолжал слушать Лоора уже не с надеждой, а с закипав-шей ненавистью, и проклинал в душе свою неистребимую наивность.

— Но нас слишком мало, — скрипел тем временем злобный старец, — чтобы, уничтожив гемян вместе с «призраками», самим стать человечеством. Нам не освоить Гему…

Он припал к стакану, запрокинув желтую шейку с острым бе-гающим кадыком, а я подумал со страхом:

«Откуда в этом тщедушном теле такая жестокая разрушитель-ная сила?»

— Да, нас слишком мало… — с сожалением повторил Лоор. — И тем не менее… Гема… будет покорена.

Последние слова он произнес с трудом, явно испытывая усталость, а закончил чуть слышно:

— О деталях… расскажет… профессор эмбриогенетики Орт.

Невысокий полный мужчина средних лет встал, сдержанно поклонился и заговорил с достоинством:

— Я не политик, а ученый. Меня интересует чисто научная сторона проблемы. Разработанная мною теория искусственного этноса нуждается в экспериментальном подтверждении. Для осу-ществления эксперимента в принципе пригодна любая планета, подходящая для существования человечества…

На словах «в принципе» и «любая» он сделал едва заметное ударение, словно хотел неназойливо подчеркнуть различие своих сугубо исследовательских планов и целей, которые преследует вождь.

— Гема относится к числу таких планет…