Шрифт:
Дело идет к социальному взрыву, и во что он выльется, никто не знает…
Размалеван черной краской самый большой монумент Лоора, перед которым я, глупый, восторженный мальчишка, когда-то подолгу стоял в благоговейном трансе. А на космольских собраниях, как ни в чем не бывало, разыгрывают прежние спектакли. Только актеров и зрителей становится все меньше и меньше.
По всесвязи выступил Лоор. Меня поразили нотки растерянности в его голосе. Он пытался придать ему твердость, говорил громче обычного, с надрывом, периодически переходил на крик, но от этих истерических срывов впечатление беспомощности только усиливалось.
Лоор не сделал ни малейшей попытки как-то проанализировать кризисную ситуацию, тем более, признать ошибки, покаяться перед людьми. Прежний набор заклинаний: сплотим ряды в борьбе с временными трудностями, в которых виноваты проклятые «призраки», но наша победа уже близка, скоро они будут уничтожены, и вот тогда…
Паранойя, маразм? А ведь раньше Лоору нельзя было отказать в изощренном уме. Одурманить народ способен лишь злой гений. А может, это в природе людей — позволять себя одурачивать, и так было от века и будет до скончания времен?
Сегодня вечером я не смог встретить Асду — допоздна задер-жался на энерголинии, лишний раз убедившись, что устранить по-вреждения в оставшиеся считанные дни невозможно. Дома ее не оказалось. Сжимая в кармане деструктор, я больше часа носился по пустынным переходам. Шарахался от «верняков», заглядывал во все уголки, звал:
— Асда! Асда!
С колотящимся сердцем вернулся домой, она там. Не сдержав-шись, накричал на нее. Асда расплакалась, стала объяснять, что ее задержал Орт, которому вдруг понадобилось скорректировать режим криостатов.
— При чем здесь ты? Этим же занимаются интеллект-автоматы!
— Не буду же я спорить с профессором…
— Он тебя обхаживаает, а ты и рада!
У Аcды задрожали губы.
— Вот видишь, Фан, ты уже груб со мной. Как все изменилось, какой ужас нас ожидает!
— Но мы сами хотели изменений.
— Кто ожидал, что они будут такими! Знаешь, Фан, я начинаю думать, что мы ошибались. Космополис и демократия несовмести-мы. Чего добился Урм, расшатав систему? Террор обернулся против нас.
— Я предупреждал его, что так произойдет!
— Да, наступил хаос. Все рушится. Мы же гибнем, неужели не понимаешь?
Мне стало жутко. Мои необдуманные слова вызвали реакцию, ко-торую я не мог предвидеть. А может, они просто вынесли наружу глубинный поток депрессии, именно в этот миг переполнивший душу Асды?
— О чем ты, родная моя? Еще немного, и ты скажешь, что Лоор — великий вождь!
Она качнула головой.
— Уже не великий. И не вождь. Но не был ли он таким, когда бросил вызов силам природы, создав искусственную планету и обеспечив нас возможностью жить? Что было бы с нами, если бы не Лоор?! Сейчас я вижу, что относилась к нему предвзято. Борясь с ним, мы заведомо стремились в тупик…
— Очнись, любимая! — закричал я в смятении. — Не ты ли от-крыла мне глаза на сущность лооризма? Не ты ли насмехалась над моей наивностью? Вспомни, что ты говорила: «Лоор — преступник, а его учение — бред!»
Асда опустилась передо мной на колени.
— Прости меня, Фан… Я так виновата перед тобой!
Я поднял ее, начал укачивать, словно ребенка. Она высвобо-дилась из моих рук.
— Да, у Лоора были ошибки. Но при нем мы хотя бы жили без страха за будущее.
— Ты говоришь «при нем», но он же никуда не делся!
— Прежнего Лоора нет, и не уверяй, что это не так. Система распадается, погребая нас под обломками!
Я прижал ее голову к груди.
— Тебе надо отдохнуть. Все не так плохо, уверяю тебя!
— Не заблуждайся, единственный мой… Это начало конца!
17. Катапульта
Разнесся слух: убит Лоор. Убийца, бывший «малый вождь» Урм, схвачен. Новый вождь Космополиса… Реут!
Я не доверяю слухам. Но на сей раз сомнений не было: Урм давно замышлял убить Лоора, только не представлялось возможности. Но, по-видимому, его недавнее повышение притупило бдитель-ность «верняков». Или и на них подействовал всеобщий хаос?
— Не Урм убил Лоора, — твердит Асда. — Это сделал Реут, по-верь мне! Он рвался к власти, будь она проклята! А одновременно с Лоором избавился от Урма, которого ненавидел всеми фибрами своей мерзкой душонки! Спасайся, любимый мой, ты — следующий…
Итак, Урм в беде. Что ему грозит? Деструкция? Нет, скорее, су-дебный фарс и «изгнание»: ведь в нашем «гуманном» обществе смертной казни не существует. Деструктировать из-за угла — сколько угодно, однако по суду ни-ни!
Конечно, учитывая «невиданную тяжесть преступления», могут ввести чрезвычайный закон, имеющий обратную силу, но вряд ли при нынешней панической неразберихе до этого дойдет… Впрочем, гадать бессмысленно. Тем более, что помочь Урму я все равно не в состоянии.