Стимменс был наверху блаженства.

— Просьба не совсем обычная, Норви. Ее нелегко выполнить. Может возникнуть путаница.

Норвел знал, чего он добивается.

— Ну, пожалуйста, — тут он всплакнул.

— Для старого нашего коллеги не грех немного изменить правила, а, Кэмп? Проследи, чтобы его перевели в другой номер.

— И моих друзей, пожалуйста, мистер Стимменс!

Стимменс пожал плечами.

— И его друзей, Кэмп.

Он важно проследовал из помещения, явно гордый сознанием того, что сотворил добро, а заодно и унизил своего бывшего босса.

— Вы слышали? — обратился Норвел к Кэмпу. — Давайте, переводите.

Кэмп пробурчал что-то себе под нос и переставил карточки участников.

— Порядок, — удовлетворенно сказал Норвел друзьям. — Шансы Дона явно повышаются. Возможно, мы и успеем выудить его из этого дерьма, если только…

— Извините меня, но у вас есть деньги? — перебил его Шеп. — Нужно раздать их другим трепальщикам на «Высокой проволоке», когда выйдем к бассейну, и сказать им, чтобы они не мешали.

— Верно, Шеп, — согласился Норвел. — Хаббл, у вас есть деньги?

Деньги у Хаббла водились всегда. Теперь им оставалось только смотреть на стеклянную стенку. Банда Даны потихоньку заняла все передние места перед бассейном, образовав как бы кольцо вокруг него.

— У них есть духовые пистолеты, — прошептал Норвел. — Если будет необходимо, они посшибают трепальщиков — таков уговор.

Пока что на арене шла старинная народная забава. Какая-то дама, лет восьмидесяти, не меньше, зверским ударом волосяной дубинки уложила на землю Райана. И хотя дубины были не очень жесткими, завсегдатаи этого номера очень-хорошо знали, как ими пользоваться для максимальной эффективности удара. Стонущего старика перенесли через барьер и отнесли в лазарет. Мандин и Норма переглянулись, но для более глубокого выражения чувств у них не было времени.

Зрители принимали самое живое участие во всем, что происходило на арене. С чисто техническим интересом бывшего специалиста, Норвел отмечал, что они смеялись, взвывали и швыряли различные предметы в самые подходящие моменты.

Шоу по всем признакам должно было получиться на славу, даже если им придется испортить гвоздь программы. Подумав об этом, Норвел встрепенулся и взял себя в руки, предчувствуя, что вот-вот ему предстоит быть готовым для чего-то большего…

Но это предчувствие вызвало одновременно бесконечную горечь в душе. Он понимал, что именно ему предстоит совершить.

Сверкнули клинки, и начался бой в стиле викингов. Несколько взмахов кинжалами, и полилась кровь. Из шести пар две поубивали друг друга; оркестр сменил мелодии Грига на бравурную музыку Гершвина, которой в течении добрых десяти минут должно будет сопровождаться роллер-дерби.

Это было сплошное кровопролитие. Один за другим по отгороженному досками желобу на большой скорости скатывались вниз, прямо в толпу, называвшуюся «публикой», роликобежцы. Они наносили направо и налево рваные раны своими острыми, как лезвие, шипами, прикрепленными к локтям и коленям, оставляя за собой просеку из поваленных, будто ураганом, людей. Впечатление было такое, будто толпу рассек наждачный круг.

Глядя на это, Норвел впервые в жизни задумался, когда и с чего это все началось. С костоломного футбола? С хоккейных матчей, где зрителей интересовало не столько число забитых шайб, сколько количество сотрясений мозга? С нетерпеливой толпы, с тиканьем взиравшей на смельчаков, ходивших по карнизам небоскребов? С тех чикагских фанатиков, которые расстреливали из ракетниц болельщиков команды противника? Или еще раньше, с призывов «пленных не брать, снарядов не жалеть»? С фосфорных гранат? Напалма? Ужасов Бухенвальда?

Он пытался докопаться до этого и не почувствовал, как Кэмп трясет его за плечо.

— Трус паршивый, — проворчал Кэмп. — Ты и твои друзья, ваша очередь. Берите свои манатки.

Он тупо взял корзину и посмотрел на шеренгу трепальщиков, которая начала выстраиваться перед выходом на арену. В корзине была галька размером до трех дюймов. Трепальщики должны были шумом, бросанием камней осложнять ход основного игрока по высоко натянутой проволоке. Смутно воспринимая происходящее, он обнаружил, что Хаббл и Мандин почти что несут его.

— Возьмите себя в руки, черт вас подери! — взмолился Мандин. — Нам сейчас необходим каждый человек!

Норвел криво улыбнулся Мандину и подумал: «Может быть, и не придется все-таки. Может быть, все уладится само собой. Может быть, все уладится, и мне не придется… Но если я… если нужно будет, то я…»

— Леди и джентльмены! — прозвучал зычный голос ведущего, когда они заняли свои места вокруг бассейна, а монтажники быстро установили две вышки и натянули между ними проволоку.

— Леди и джентльмены! Стадион «Монмаунт» горд и счастлив тем, что имеет возможность впервые представить вам на этой известной на всю страну арене абсолютно новый номер, номер, требующий захватывающей дух смелости и необыкновенной ловкости. Совершать подвиг будет вот этот молодой человек…