Шрифт:
А мне... уже семьдесят девять.
Ты умер более сорока лет назад, и я помню тебя, Чарлз. Ты догадался, что последует в моем рассказе дальше. Да, спустя три года после твоей смерти я вышла замуж. Мой муж - мой второй муж - был доктором. Кем он и остался, хотя и не занимается врачебной практикой. Мы прожили счастливо. У нас двое детей. Девочки. Вы не встречались, но он неплохой, за исключением факта, что одно время слишком много пил. Но потом завязал. Он чем-то немного похож на тебя...
Если память не подводит, действительно похож.
И сейчас пребывая в сомнительном здравии, я, по-видимому, пишу тебе последнее письмо. Возможно, мы встретимся снова. Интересно, какой окажется эта встреча?
По-прежнему любящая тебя
Дороти
Форрестер отложил письмо и крикнул:
– Инджойер! Был ли человек с фамилией Форрестер президентом?
– Президентом чего, человек Форрестер?
– Президентом Соединенных Штатов!
– Каких Соединенных Штатов, человек Форрестер?
– О мой Боже! Соединенных Штатов Америки! Впрочем, а знаешь ли ты вообще имена президентов Соединенных Штатов Америки?
– Да, человек Форрестер. Джордж Вашингтон. Джон Адамс. Томас Джефферсон...
– Нет! Начиная с середины двадцатого века!
– Да, Человек Форрестер. Трумэн, Гарри С.Эйзенхауэр, Дуайт Д.Кеннеди.
– Дальше! В 90-х годах.
– Да, человек Форрестер. Вильямс, Гаррисон Е.Кнопп, Леонард Станчен, Кэрен П.Форрестер. Уилтон Н.Чишерски, Леон...
– О Боже, - тихо произнес Форрестер и сел от изумления; инджойер отбубнил имена до конца двадцать первого века и замолк.
– Билли. Двухлетний малыш Билл. Сенатор... и президент.
– Непривычная и тяжело перевариваемая информация.
– Человек Форрестер, - позвал инджойер, - уведомление о физическом визите. Эдне Бенсен желает встретиться с вами, цель не указана, время до прибытия - меньше минуты.
– О, - сказал Форрестер.
– Отлично. Впусти ее.
– Он тщетно пытался отрепетировать речь, точно предполагая, что генеалогия в данный момент не интересовала рассерженную женщину.
– Эй, - закричала она, - какого Пота ты выделываешь подобное с моими детьми?
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
– Пот собачий!
– Дверь с треском захлопнулась.
– Дрожащий камикадзе!
Она отшвырнула плащ к стене, тот упал на стул и аккуратно самосложился.
– Извращенец! Балдеешь? Захотел сделать из детей себе подобных? Захотел превратить их в трясущихся, работающих руками, потных, как собаки, трусливых...
Форрестер проводил ее к креслу.
– Любимая, - сказал он, пытаясь налить ей выпивку, - помолчи хоть минуту.
– О Пресвятой Пот! Отдай...
– Она быстро организовала выпивку, не делая пауз в разговоре.
– Мои дети! Ты захотел их погибели? Ты уклонился от вызова!
– Прости. Я не хотел подвергать их опасности...
– Какая опасность? Пресмыкайся! Я говорю не об опасности.
– Им не причинили вреда.
– Пот!
– Это не моя вина, что придурок марсианин...
– Пот собачий!
На Эдне было натянуто плотно облегающее одеяние, сотканное из параллельных, идущих сверху вниз нитей и скрепленных вместе одному только Богу (или Поту?) известно каким образом. При каждом движении - Эдне неистово поворачивалась туда-сюда - ее грудь вздымалась и опускалась, а крохотные сливерсы нежной кожи смотрели сквозь решетку нитей как побеспокоенные зверьки.
– Ты ведь даже не мужчина! Что, к примеру, ты можешь знать о...
– Я сказал, что сожалею и приношу извинения. Понятия не имею, что я сделал не так, но я сам поговорю с ними.
Она улыбнулась с легким презрением.
– Нет, обязательно!... Я знаю. Всегда можно определить, чего хотят дети. У меня куча денег, так что...
– Чарлз, как трогательно! Твоих денег не хватит даже на то, чтобы накормить и вылечить больного щенка... и ты слишком мягок, чтобы воспитать из него настоящего пса. Загнивай!
– А теперь - послушай! Мы не женаты. И ты не смеешь разговаривать со мной в подобном тоне!
– Он поднялся на ноги и, забыв про стакан в руке, стоял, чуть нависая над Эдне.
Он решительно взмахнул руками, предполагая поскандалить...
Шесть унций ледяной липкой жидкости выплеснулись Эдне в лицо...
Она посмотрела на Форрестера и рассмеялась.
– Ох, Чарлз!
– Эдне поставила стакан и попыталась вытереть лицо. Какой же ты все-таки идиот, - сказала она ласково.
– Прости, - ответил он.
– Трижды прости. За разлитую выпивку, за детей и за то, что наорал на тебя.