И поехали! Такой массовой жестокой драки Брюгхер ещё не видел. Стволы-то сдали, а про ножи и кастеты разговора не было. Резали, били ногами и руками, неистово кусали зубами. Взрезали воздух металлические телескопические дубинки и цепи. Те, что в длинных пальто, одолевали. Их оставалось трое на ногах, из кожаных - один. Встал у печи, схватил расшитое полотенце, намотал на руку. Подходи! Здоровый, черт. Но и троица не щупленьких. Двинулась на одиночку. А тот завертелся вдруг быстро-быстро, подставляя под ножи защищенную полотенцем руку, круша челюсти соперников другой, на которой виделось что-то тусклое, металлическое. Один упал, второй. Вот двое самых удачливых сшиблись телами, разом упали и все. Бой кончен.

Пока все это длилось, остальные пили, ели, как будто рядом с ними происходило что-то обычное, ежедневное. Только теперь все повернулись к месту побоища.

– Вставайте, братки, кто может. Замирим это дело.

Главарь лично подошел к одному избитому, помог подняться. Тела зашевелились, бандиты с порезами, синяками и ссадинами вставали, помогая друг другу. Брюгхер во все глаза смотрел как эти люди начинали оживать, даже улыбаться, усаживаться друг против друга за стол. Длиннопальточники против кожанокурточных.

– Ну что ж, братва, - снова взял слово Малышев, - Мы не прощаем оскорблений, мы стоим за честь свою до последнего. Ваш спор окончен с малой кровью. И пусть так будет. Выпьем за дружбу, да закусим сладким поросеночком.

Его как раз внесли. Немцы удивились столь быстрому приготовлению мяса.

– Вы тоже любите с кровью, даже сырой фарш едите, - пояснил Емельян.

Да только подозрительно поджаристым выглядело блюдо на метровом подносе. Братва сгрудилась вокруг, люди отходили от стола с кусками мяса на ножах. Выпили, зачавкали.

А главный бандит снова требует налить в граненые стаканы.

– Ну а теперь, братки, предоставляю слово соратнику нашему, авторитету дяде Славе Кирпичеву.

И встал из-за стола Кирпич легендарный. И сказал:

– Братва, с сорок седьмого года я сидел по лагерям больше, чем был на свободе, чего и вам... Не, чего-то не то... Я - мир здесь. Если меня не станет, в Питере начнется война, в натуре. За мир!

Емельяну было жалко смотреть на Брюгхера. Немчура наверняка знала, что застрелили старика. Герр Генрих сидел с раскрытым ртом и уже совсем ничего не понимал. То ли его надувают, то ли в загадочной стране страсть как любят фантомов.

Тут раздался барабанный бой. Это полуголые девки снова показались из-за печи с тазами и вениками в руках. Они ритмично стучали в эти тазы, покачивали бедрами, лукаво отрывая веники от тел, дразнили показом укромных мест. Бандиты хлопали в ладоши и кричали:

– Ну их в баню!

Главарь поддержал их желание.

– Поднимем тост за нас, а потом омоем наши члены колодезной водой, пропарим наши кости. Завтра снова тяжкий труд, так подготовим же наши крепкие тела для благого дела.

Вновь поразбивав все стаканы, прихватив с собой женщин, бандиты двинулись на выход. Немцы с гидом покидали разгромленный зал последними. Стоя на ступеньках, Брюгхер продолжал поражаться попранию беспредельщиками всех норм и правил. Площадка перед таверной была заставлена дорогими автомашинами. За руль каждой садился человек, употребивший стаканов по десять водки! Некоторые, открыв дверь автомобиля, падали и на карачках вползали на водительские сиденья. Заводились двигатели, ревели сигналы, машины выезжали на трассу. И ни одного столкновения! Поразительно... Садясь в мерседес, Брюгхер предупредил водителя, чтобы он ни в коем случае не обгонял машины бандитов, которые неслись в Петербург.

В таверне наводили порядок. Половые сняли колоритную одежду, сдали её костюмеру. Танцовщица по битому стеклу сняла толстые чулки телесного цвета со специальными резервуарчиками для красной жидкости. Группа драки отклеивала специальные накладки с лиц и рук. Порезы и синяки исчезали...

В городе бандитские машины скользнули в разные улочки. Группировки поехали в облюбованные, контролируемые ими бани. Водитель машины Брюгхера по распоряжению гида ехал в хвосте серебристого джипа Малышева. Проехав немного по Лиговскому, они свернули и остановились перед массивными железными воротами. Откуда-то из темноты возник автоматчик в маске.

– Охрана, - успокоил гид встрепенувшегося Брюгхера.

Осветив фонариком пассажиров обеих машин, охранник характерно махнул рукой. Ворота поднялись на манер средневековых решеток в замках. Въехав, автомобили Малышева, Брюгхера и ещё две сопровождения и охраны подрулили к небольшому крыльцу в дальнем углу обширного двора. Распахнулась дверь, гостей впустили в пахнущий деревом предбанник немалых размеров. Брюгхер замялся у входа, но Малышев, повернувшись к нему, подбодрил:

– Заходи, герр, не стесняйся. Не съедим и не пришьем.

До этого момента немцев как бы не замечали. Баня же - то интимное, располагающее к благодушию место, где все становятся на время близкими друзьями. Гид почтительно подошел к главарю питерской мафии:

– Георгий Янович, эта упитанная рожа хочет с вами познакомиться. Похоже и вправду ищет контактов с бандитами. Довольно осведомленный, знает про Малышева, Кжижевича, Кирпичева, Берлина и других.

– Скажи ему, что потом. Не будем нарушать ритуал.

Пятеро мужчин и три женщины весело разделись, с хохотом и визгом скрылись в недрах бани. На вешалках кроме одежды остались висеть пара автоматов и четыре пистолета в кобурах. Гид, неторопливо стаскивая с себя одежду, перевел ответ Малышева.