— Хорошо, пусть будет в «Грюне». Благодарю, Джуди. Я перед вами в долгу.

— Да, — усмехнулась она, — я святая.

Уэствуд-Виллидж, как сразу же заметят живущие поблизости, когда-то был очень милым местечком.

В свое время элитный торговый район для элитной публики, квартал представлял собой хитросплетение очаровательных улочек, застроенных одно— и двухэтажными кирпичными домами. Сейчас Виллидж — беспорядочный сплав неона и хрома, оглушительный гомон по выходным, точки быстрого питания, извергающие потоки жирного и сладкого.

Отчасти это было неизбежно. К северу от района затаился голодным медведем университет. Он постоянно выплескивается за ограду студенческого городка, вонзая когти в пустующие административные здания и возводя новые автостоянки. К услугам армии студентов в районе море кинотеатров, музыкальных магазинов и джинсовых империй. Студенческие стипендии означают, что в ресторанах подают сэндвичи, а не белугу. Когда гризли бродит вдоль ручья, кишащего форелью, угадайте, кто оказывается съеденным?

Но здесь нашлось место и для другого зверья. Подрядчики стремятся выжать из каждого клочка земли все до последнего доллара. Здания растут вверх, вверх, вверх, и вширь, вширь, вширь. Подрядчикам приходится давать взятки, угощать власть предержащих в дорогих ресторанах, чтобы добиться отмены ограничений на строительство. Этим занимаются такие люди, как Ричард Досс.

В качестве символического ублажения соседей кое-кто из скороспелых баронов перенес в район дорогие рестораны. Одним из таких и был «Грюн», разместившийся на верхнем этаже мрачного ромба из черного стекла в северном конце Глендона. Последнее творение знаменитого немецкого шеф-повара со своей собственной коллекцией замороженных ужинов.

Однажды мне уже доводилось бывать там, в качестве гостя одного очень настойчивого адвоката. Якобы полезный для здоровья обед состоял из подобранных без какого-либо порядка блюд национальных кухонь, причем цены удерживали средний класс на улице. Официанты в розовых рубашках и брюках цвета хаки читали меню усталым механическим голосом, словно на очередном прослушивании. А что произошло с теми, кто не вписывался в картинку?

Я спустился вниз по Хилгард, оставив слева женское общежитие университета, а справа ботанический сад. Дорога до ресторана заняла у меня десять минут. Я живу рядом с Уэствуд-Виллидж, но редко рискую вторгаться в его какофонию.

На стоянке я втиснулся между двумя шикарными «Порше». Скучающий лакей в красном смокинге посмотрел на мой «Севиль» как на музейную редкость.

В зал я вошел ровно в восемь тридцать. Меня встретила брюнетка с прилизанными волосами и запавшими щеками, явно активистка феминистского движения. Джуди Маниту еще не было. Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы привлечь внимание официантки. Вдвоем мы выяснили, что буквы «С.Д.М.» в книге предварительного бронирования означают «Судья Джуди Маниту». Официантка предложила мне подождать в баре. Бросив через ее плечо взгляд на полупустой зал, я натянул на лицо жизнерадостную мальчишескую улыбку. Вздохнув, официантка томно опустила ресницы и позволила пройти следом за собой к столику в углу.

В зале было безлюдно, но шумно. Звуковые волны отскакивали от побеленных деревянных стен, нарочито неказистых дощатых полов и балок перекрытий под мореный дуб. Штукатурка обладала нездоровой краснотой солнечного ожога. Железные столики были покрыты розовыми скатертями, стулья прятались в темно-зеленых чехлах.

Официантка остановилась на полдороге. Снова вздохнула. Обернулась. Покрутила шеей, словно разогревая мышцы.

— Мне просто очень нравится, как из этой точки смотрится освещение зала.

— Фантастика.

Прожектора, мотор, снято.

Столик был таким крохотным, что на нем нельзя было бы разложить приличный пасьянс. Рядом скучала пара официантов, но ни один из них даже не шевельнулся в мою сторону. Наконец появился мальчишка-латиноамериканец и спросил, не желаю ли я что-нибудь выпить. Я ответил, что подожду, и он, поблагодарив меня, принес воды.

Через десять минут в зал впорхнула запыхавшаяся Джуди. На ней был облегающий шерстяной костюм, причем юбка заканчивалась в двух дюймах выше колен, и туфли такого же сливового цвета на опасно высоких шпильках. Сверкающая пряжка на кремовой сумочке с успехом выполнила бы роль прожектора. Когда Джуди приблизилась ко мне решительной быстрой походкой, я подумал о маленьком гоночном автомобиле.

Она показалась мне еще более похудевшей, чем я ее помнил. Скулы резко выступали. Пепельно-серые волосы были коротко острижены, чтобы не мешать игре в теннис. Подойдя ближе, Джуди заметила меня и, помахав двумя пальцами, набрала скорость, выстукивая чечетку на деревянном полу и покачивая бедрами. Одобрительно переглянувшись, официанты последовали за ней, и мне вдруг захотелось узнать, что они про нее подумали.

Симпатичная состоятельная женщина, одна вышедшая вечером в город. Мало надежды, что Джуди Маниту выдвинут кандидатом на должность председателя Верховного Суда.

Я встал, здороваясь с ней, и она чмокнула меня в щеку. Я помог ей сесть, она вела себя так, словно привыкла к такому вниманию.

— Рада снова встретиться с вами, Алекс. Хотя, не сомневаюсь, мы оба предпочли бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах.

Один из праздно стоявших официантов подошел к столику и, улыбнувшись Джуди, открыл было рот.

— Джин с тоником, — опередила его она. — Сапфировый джин. И, пожалуйста, не перемешивайте.

Надувшись, официант повернулся ко мне.