Эти графические факторы обнаруживают личность, находящуюся в остром невротически истеричном состоянии. Состоянии, которое ни на секунду не снимается или облегчается энергичной деятельностью и которое периодически проявляется острыми перепадами от пафоса и самозабвения в деятельности до душевной боли и нервной агрессивности.

С помощью такой агрессии Чайковский пытается справиться с внешними трудностями и отогнать их, при том что именно внутренние затруднения и проблемы причиняют его личности внутренний раскол...

О причинах, объективных или субъективных, внутреннего душевного раскола мы можем лишь догадываться, но налицо пережитая (точнее, постоянно переживаемая) психологическая травма, мешающая благополучной адаптации в социуме и отнимающая много душевных сил, служащая постоянным источником нервного беспокойства.

Личность Чайковского, как свидетельствует его почерк, была лишена гармонии, последовательности и эмоциональной устойчивости. Это значит, что в своих взаимоотношениях он был непредсказуем, импульсивен и метался, не зная точно, чего хочет сам. Безусловно, стандартные рамки, условности, нормы не были для этого человека беспрекословными ценностями. Нестандартность и внутренний протест – одни из наиболее ярких особенностей этой личности.

Ясно, что противоречивость натуры не была просто «капризностью». Человека действительно раздирали внутренние противоречия и конфликты. Однако, поскольку такое душевное состояние выглядит, как ядро личности, можно предположить, что таким Чайковский был с детства и его внутренняя неустойчивость в большей степени обусловлена врожденными факторами, генетикой.

Особенности такой нервной системы были в ее слабости и в происходящих, судя по всему, сбоях: для почерка (а значит, и личности) характерны резкие перепады в состоянии – периоды душевного подъема должны сменяться периодами упадка тонуса, духа, разочарованием, самыми настоящими депрессиями.

И никогда автора почерка не оставляло чувство раздражения. В более позитивные для него моменты оно могло трансформироваться хотя и в несколько возбужденную, но продуктивную деятельность, в более негативные – в мрачность, отчаяние, а также внутреннюю, и не только, агрессию, резкость, даже грубое отношение. Чайковскому повезло в том, что он был талантлив и музыкален, поскольку только в свободном творчестве человек с такой натурой может наиболее комфортно самореализоваться, его профессия позволяла ему иметь такие «слабости».

Что касается гомосексуальной ориентации композитора, то, исходя из очень сильного доминирования «мужских гормонов», он мог быть либо бисексуалом, либо иметь активную роль в отношениях.

Поразительно соответствие подписи и почерка этого человека, оно полное – и по размеру букв, и по их форме, структуре, наклону.

В подписи и почерке буквы имеют несколько квадратную форму, нажим несвободно постоянный, доминирует средняя зона почерка. Линии максимально прямы.

Все эти признаки свидетельствуют о демонстрации уверенности в себе, готовности идти со всеми в одной упряжке и о традиционализме, но более всего – в почерке видна бесконечная упрямая целенаправленность и терпение, при этом – сильная и энергичная глубинная энергия (либидо), дающая личности в процессе работы последовательную пробивную силу.

Вместе с этим подпись оканчивается неожиданным штрихом-импульсом в верхней зоне почерка, который ассоциируется с миром идей, мыслительной деятельностью и амбициями. Этот штрих заканчивается резким тупым движением, что говорит нам о так называемой «интеллектуальной агрессии». Не удивительно, что у Эдисона нашлись силы провести более трех тысяч экспериментов, чтобы прийти наконец к «правильному результату» – своему изобретению электрической лампочки.

Интеллектуальное усилие, конечно же, было основано на логике и рациональности, но все проведено было благодаря сверхупорству. О способности к возрастающему интенсивному усилию свидетельствует та самая «Т», распростертая вдоль всей подписи.

Почерк и подпись передают некую, казалось бы, «ограниченность» автора, даже его консерватизм, но в них есть жесткая самодисциплина, целеустремленность, интеллектуальная смелость и некая агрессия, которая не позволяла ему уступить и сдаться. Тупое же окончание штриха подтверждает бескомпромиссное упрямство и склонность к интеллектуальному усилию.

Несомненно, в почерке и подписи Эдисона есть настоящее свидетельство обсессивности, почти болезненной упертости на пути к перфекционизму.

Как показывает почерк, и это удивительно, Томас Эдисон стал Эдисоном вовсе не столько благодаря творческому «полету», интуитивному чутью первооткрывателя или природной креативности, этого не было у него «написано на роду», он добился многочисленных успехов в науке благодаря своей идеальной расположенности к очень монотонному, рутинному, поистине нудному труду, своей умопомрачительной занудливости во всем, с чем соприкасался в жизни.