Но это полбеды - новые явления нередко исчезают из поля восприятия. Главное то, что Уран очень быстро продемонстрировал необычное поведение. Строгое вычисление его орбиты в рамках ньютоновской теории тяготения, даже с учетом поправок на влияние гигантов - Юпитера и Сатурна, не привело к успеху. Уран ускользал с предназначенной ему траектории. В 20-х годах 19 века астрономы пришли к выводу, что такая модель не описывает наблюдаемых положений новой планеты.

Естественно, появились гипотезы, подчас весьма причудливые, но лишь две из них оказались жизнеспособны и некоторое время конкурировали друг с другом. Реальный выбор свелся к тому, что либо закон тяготения неверен, например, сила убывает не как квадрат расстояния, а более сложным образом, либо существует какая-то новая планета, сбивающая Уран с пути. Первый вариант весьма авторитетно поддерживался директором Гринвичской обсерватории Джорджем Бидделом Эри (1801 -1892). Однако столь радикальное решение привлекало немногих - модификация закона Ньютона вела к перестройке всей теории движения планет, а для этого нужны были более веские экспериментальные и теоретические причины.

Реальное решение проблемы Урана было найдено в рамках второго подхода. Тут и развернулась отчасти забавная и отчасти драматическая история открытия Нептуна, история, описанию которой посвящены целые книги.

Вкратце она выглядит так. К 1820 году французский астроном Алексис Бювар (1767-1843) четко показал, что все старые (догершелевские) и последующие наблюдения не согласуются с теорией движения Урана. И даже поправки на влияние Юпитера и Сатурна, модель движения которых он только что завершил, не спасают дела. Видимо, Бювар первым и высказал гипотезу о влиянии на Уран какого-то неизвестного тела. Однако сам он первоначально больше склонялся к версии катастрофического воздействия - то есть кратковременного влияния некой кометы, столкнувшейся с Ураном или очень сильно сблизившейся с ним как раз в промежутке между ранними и поздними наблюдениями Лемонье.

Но результаты последующего десятилетия показали, что непоседливая планета продолжает все дальше уходить от предписанной орбиты. Значит, дело не в катастрофе, а в каком-то систематическом влиянии. Так сложилась конкретная гипотеза о трансурановой планете, фактически общепринятая к концу 30-х годов. Поиск трансурановой планеты несколько затягивался многие полагали, что расчет ее орбиты по очень неполным данным преждевременен и нужны тщательные наблюдения на протяжении одного-двух полных оборотов Урана. Эта точка зрения подкреплялась и сомнениями в точности старых данных Флемстида и других астрономов, посеянными Бюваром.

Чтобы поверить в достаточную точность всех данных и предпринять на этой основе трудоемкую работу по расчету орбиты возмутителя, нужна была немалая смелость и вера в свои силы.

Всем этим в избытке обладал молодой английский математик и астроном Джон Кауч Адаме (1819- 1892), который летом 1843 года приступил к вычислениям. Необычайно тщательная и самокритичная деятельность Адамса увенчалась успехом - к сентябрю 1845 года он получил удовлетворившие его результаты с конкретным указанием ожидаемого положения трансурановой планеты на 30 сентября 1845 года. Эти результаты были переданы директору Кембриджской обсерватории Джеймсу Челлису, который тогда же имел возможность провести успешный поиск на своем 12-дюймовом рефлекторе предсказание Адамса расходилось с истинным положением Нептуна менее чем на 2°. Но Челлис переадресовал молодого математика к лидеру английской астрономии Джорджу Эри. Эри, по-видимому, не сразу поверил в возможность открытия, но главное - он сам искал причину отклонений Урана совсем в ином, и вычисления Адамса не показались ему достаточно убедительными.

В результате до лета 1846 года официальные руководители английской астрономии никаких попыток наблюдения трансурановой планеты не предприняли. Адамc же, понадеявшись на них, ограничился "донесением по инстанции" и не сделал необходимой публикации.

Лишь летом 1845 года во Франции к анализу проблемы приступает Урбен Жан Жозеф Леверье (1811 -1877) и блестяще формулирует решение в двух статьях, опубликованных к весне 1846 года. Эти работы сразу же привлекли внимание не только соотечественников, но и англичан. Срабатывает известный принцип социальной психологии - нет пророков в своем Отечестве. Благодаря работам Леверье (а не Адамса!) меняет свою веру сам Эри, который обратился к Челлису с просьбой начать наблюдения.

Челлис в течение 2 месяцев (до 29 сентября) проводит необычайно громоздкую регистрацию положений почти 3 тысяч звезд в заданной области неба площадью в 300 кв. градусов, надеясь найти среди них подвижный объект. По ряду несчастливых совпадений он трижды наблюдает Нептун, но не фиксирует свое открытие и вообще завершает серию наблюдений в уверенности, что планета не обнаружена. И буквально сразу же - 1 октября - узнает из газеты, что трансурановая планета открыта молодым ассистентом Берлинской обсерватории Иоганном Готфридом Галле (1812-1910) и его помощником Генрихом Луи д'Аррестом 23 сентября на том же участке неба.

Леверье оказался гораздо практичней Адамса и не стал обращаться к руководителям обсерваторий, ибо уже тогда включить ту или иную работу в планы научного учреждения было не так-то просто. Инициативный Галле буквально отвоевал право на внеочередные наблюдения и провел их с блеском Нептун был обнаружен в первую же ночь. Этому очень способствовала идея д'Арреста - непосредственно сопоставлять вид звездного неба с картами астрономического атласа Берлинской Академии наук, изданного в конце предыдущего года. Это давало фантастическую экономию времени. Дополнительно Галле и д'Аррест (в отличие от Челлиса) ориентировались на то, что Нептун должен иметь угловой размер около 3".

История подпольной первопроходческой деятельности Адамса всплыла как раз в момент величайшего триумфа Леверье и наделала много шума*. Не слишком благожелательно воспринятая в научных кругах Франции весть о том, что некий безвестный Адаме опередил их кумира Леверье, превратилась прессой в проблему покушения на национальную честь.

*Адамсу едва ли не до конца дней везло на законспирированные открытия. После обнаружения Нептуна он первым определил близкие к истинным параметры орбиты новой планеты (кстати, почти на 50 % отличающиеся от первоначальных предсказаний - его и Леверье), но постеснялся сразу об этом сообщить. Он же внес важнейшее изменение в лапласовскую теорию движения Луны, в которое сначала просто не поверили. Но впоследствии именно оно позволило учесть такой важный фактор взаимодействия, как приливное трение.