– Какая там милиция?
– Бессонов невольно поморщился, отмахнулся от жены.
– Милиция нас и приложит...

– Правильно. Приложит, - подтвердил с усмешкой молодой человек, поселившийся у них в окне, словно портрет в раме, - потому что вы нарушили правила уличного движения, не соблюдали дистанцию, у вас не отлажены тормоза...

Не выдержав, Бессонов вскинулся - ему даже дышать сделалось трудно от такой наглости, он втянул открытым ртом в себя воздух, в тот же миг ощутил на языке вкус автомобильной гари, с шумом выдохнул. Эти двое молодых низколобых сами подставили ему зад своей машины - резко тормознули, и он въехал в "японца", а теперь... Тормозной-то путь у него - удлиненный, под колесами - лед, скользко, и у Бессонова не было иного выхода... Машина Бессонова вообще могла скапотировать, словно самолет, совершивший вынужденную посадку в песок, перевернулась бы через нос и опустилась на крышу, смахнув с тротуара и покалечив при этом двух, а то и трех человек. Бессонов хотел было сказать парню что-то резкое насчет правил уличного движения, но сдержался: не стоило обострять ситуацию.

– Ну и как же будем рассчитываться?
– молодой человек сузил глаза. Меня, кстати, зовут Егором.

– Да-да... Это я уже слышал.

– Чем будем покрывать расходы? Валютой? Родными деревянными?
– Егор снова ухмыльнулся. Он специально нагнетал обстановку, давил на Бессонова, и будь Бессонов в другом состоянии, менее загнанном, нормальном, он и воспринял бы слова парня по-иному, и игру повел бы иную.

– Десять тысяч долларов!
– в отчаянии воскликнул Бессонов.

– Десять тысяч шестьсот, - уточнил Егор жестким тоном.
– Но, считайте, шестьсот мы вам скинули...

– У меня их нет!

– Но есть машина, - Егор по-хозяйски похлопал рукой по крыше автомобиля, - есть квартира. Я думаю, мы сговоримся.

– Квартира тут при чем?
– Бессонов невольно схватился руками за виски - начало ломить голову.
– Квартира ни при чем!

– Если не хватит денег от продажи машины, квартиру тоже придется продать...

– Что-о?
– Бессонов болезненно поморщился, почувствовал, как на плечо ему навалилась жена, вцепилась руками в его руку, сдавила.

– Да, да, да, - коротко и жестко, четко отделяя каждое "да" прослоечкой-запятой, произнес Егор.

Антон чуть сдвинул его в сторону, прошипел отдышливо, зло:

– А вы что же думали - напакостить, разбить чужую машину и укатить, не заплатив? Это раньше можно было, в совковом государстве, сейчас, слава Богу, у нас порядок.

– Если не хватит денег, квартиру придется продать, это факт, - сказал Егор, - а на остатки после ремонта мы вам купим какое-нибудь жилье. Поехали!

– Куда?
– Бессонов поморщился.

– Неужели ты, дядя, действительно такой недогадливый?
– Антон начал терять терпение.
– Дунак дунаком, а? Или, может, мне тебя проучить малость, а?
– Он сунул руку в карман, вытащил, и Бессонов увидел, что на пальцах у него поблескивает хромированный сталью кастет. Не самодельный, не кусок подковы, а заводской, импортный, с отстегивающимся штычком.
– Хочешь?

– Не надо!
– взвизгнула жена Бессонова.

– Тогда документы! Гони сюда паспорт! И права!

Бессонов, жалобно поморщившись, прикинул, сумеет он уйти от этих наглецов или нет - уйти не получалось, спереди дорогу перекрывала иномарка - "японец" с примятым задом, справа - высокая, сантиметров под тридцать, бровка тротуара, слева стояли кожаные молодцы.

– Ну!
– Антон поиграл кастетом перед лицом Бессонова.
– Не то я живо тебе испорчу фотокарточку.

– А документы зачем?
– с трудом овладев собою, проговорил Бессонов, и поразился своему голосу, незнакомому, надтреснутому, словно в нем что-то порвалось, хрустнуло, потекло.

– Как зачем?
– Антон захохотал.
– Да ты же, дядя, шустрый как веник. Чуть зазеваюсь - мигом испаришься. Я таких, как ты, хорошо знаю. Ну!
– Он неожиданно стиснул зубы, скрежетнул ими и поддел кастетом Бессонова под подбородок.
– Можешь, конечно, сразу баксы отдать, и мы разбежимся в разные стороны...

– Нет у меня баксов!

– Потому - документы сюда! Чтоб не удрал. Будем договариваться по-другому.

– Да не удеру я, - Бессонов пальцами помял грудь - защемило сердце, горько усмехнулся, - куда уж мне!

– Документы мы тебе вернем, не боись! Во... Сукой буду!
– Антон провел себя кастетом по шее: старый блатной жест, так на потайных "малинах" урки клялись друг другу в верности. Странно было видеть этот жест у молодого, сытого, обтянутого модной кожей парня в конце двадцатого века. Верну, не бойся, дядя!

– Да я и не боюсь!
– Бессонов вздохнул глубоко, полез рукой в карман и достал паспорт.

– Вот мои документы... Самый главный, серпастый, молоткастый...

Антон вырвал у него паспорт из рук.