Мёршель остановился:

— Извините, а кто вы, собственно, такая?

— Благодаря мне открылось убийство фройляйн Нитрибитт, — сказал Эрна Крюгер с такой гордостью, будто совершила патриотический поступок.

Яркие вспышки заставили обер-комиссара обернуться. На ступенях ведущей вниз лестницы расположились с полдюжины фоторепортеров; они не могли упустить случая запечатлеть на пленке шефа комиссии по расследованию убийств вместе с той, которая одно из убийств обнаружила. Закрывая лицо руками, Мёршель раздраженно напустился на них:

— Пожалуйста, господа, немедленно прекратите снимать! Или я прикажу конфисковать все ваши пленки.

Газетчики, не обращая внимания на его слова, продолжали щелкать затворами фотоаппаратов; они убрались с лестницы только тогда, когда дежуривший перед квартирой вахмистр применил силу и вытолкал их вниз, выбив при этом из рук одного репортера фотокамеру. Мёршель тем временем взял под руку домработницу и провел в маленькую кухню квартиры Нитрибитт.

— Так это вы обнаружили убитую? — удивленно спросил он.

Эрна Крюгер утвердительно кивнула, оживилась и рассказала, почему пришла сюда, сколько раз звонила в дверь, как сразу стала подозревать что-то ужасное и что неоднократно предостерегала Нитрибитт не приводить незнакомых мужчин в квартиру.

Прежде чем задать женщине вопрос, обер-комиссар плотно закрыл дверь на кухню:

— Вы хорошо знали убитую?

— Еще бы, я ведь почти каждый день здесь бывала.

— Вы что, ее родственница?

— Я поддерживаю порядок в ее квартире, уже больше года.

Мёршель вытащил из кармана записную книжку:

— Ох, извините, пожалуйста, назовите мне вашу фамилию и адрес.

Эрна Крюгер с готовностью сообщила фамилию, возраст и адрес и пустилась болтать:

— Собственно говоря, господин комиссар, у меня не было особой нужды работать приходящей прислугой. В общем-то, по профессии я актриса, но вы ведь, наверно, знаете, какое сейчас в театре царит убожество. Берут на работу только молодых девиц…

Вежливо кивая головой, Мёршель тем не менее решил прервать этот поток слов:

— Фрау Крюгер, вы еще будете подробно допрошены, а сейчас ответьте мне всего лишь на несколько вопросов, так сказать, информационного характера.

— Пожалуйста, — разочарованно протянула Эрна Крюгер.

Обер-комиссар пригласил ее сесть на стул, а сам примостился на краю кухонного стола:

— Фрау Крюгер, когда вы в последний раз видели убитую, то есть фройляйн Нитрибитт?

— Во вторник… значит, двадцать девятого.

— Не помните, в котором часу?

— Очень даже точно помню. Я была здесь ровно в одиннадцать, как всегда. Раньше одиннадцати мне не разрешалось приходить, потому что Рози всегда поздно вставала. Я наводила порядок, чистила пылесосом ковры, вытирала в гостиной пыль. В тот день, в три, Рози отправила меня домой, потому что у нее был гость. Пришел Польмальчик…

— Польмальчик? Это еще кто такой?

— Хм, как бы лучше сказать… Очень близкий знакомый, вот… Ее друг, но не любовник, господин комиссар.

— Ну хорошо! Вы знаете его полное имя, место проживания?

— Его зовут Хайнц Польман. Это, собственно, все, что я о нем знаю. Живет он здесь, во Франкфурте, но на какой улице, сказать не могу.

Мёршель в записной книжке после фамилии «Польман» поставил большой вопросительный знак:

— Так, хорошо, мы с ним разберемся; значит, вы ушли, потому что пришел этот господин Польман?

— Нет, господин комиссар, не потому, что пришел Польмальчик… Розмари ждала какого-то другого гостя. Она даже Польмальчику сказала, что у нее мало времени.

— Вы не знаете, кто был этот другой гость, которого она ждала?

— Нет. Очевидно, один из обычных посетителей. Он позвонил в два часа, и я слышала, как она сказала: "…но не больше чем на час".

— У нее было что-то еще намечено?

— Понятия не имею.

— Итак, вы ушли в три часа.

— Да.

— И со вторника больше здесь не были?

— Не была.

— Но ведь вы сказали, что почти каждый день сюда приходили?

Эрна Крюгер покопалась в хозяйственной сумке и извлекла оттуда два свертка в папиросной бумаге. Осторожно развернув их, она положила на стол букет из трех гвоздик и поставила круглую вазу из дымчатого стекла. И только после этого рассказала о ссоре из-за разбитой вазы и своем внезапном увольнении.

— Она всегда так делала, когда злилась. Но на этот раз мне было очень обидно, поэтому на следующий день я не пришла. Я даже собиралась подыскать новое место, но потом мне стало жаль этого. Вот я и купила вазу и цветы.