– По коньячку?
– предлагал Миша мужикам.

– Ага, - дружным хором звучало в ответ.

– Они не пьют!
– сверкала глазами на хор баба Мотя.

– Не пьем, - вздыхали мужики.

Дочь Валентина, помня материнский наказ, отвлекала Никиту от "Ревела буря" пинками. Хотя с чего петь-то? С кисляка впору волком выть. Но жена пинала: "Не пой!" И ведь не в войлочных тапочках сидела. Как же - московский гость! В туфлях. Еще бы лодочки, тогда куда ни шло. А тут подошва, как из БелАЗовской резины. После третьего пинка налился синяк. Вскоре конечность можно было ампутировать.

Никита запросился поменяться местами.

– Че у тебя, гвоздь в стуле?

– Ногу отсидел.

Через полчаса к ампутации созрела вторая конечность. Баба Мотя тоже периодически толкала деда в бок:

– Застегнись!

Дед судорожно хватался за насмерть застегнутую на замок и две булавки ширинку. А москвич с кривой физиономией недоумевающе смотрел на дергающегося с частотой отбойного молотка Никиту, на деда, то и дело хватающегося за причинное место. Только Гена сидел тихо, со смертной тоской в глазах. Он вспоминал, как славно гуляли без москвича раньше.

В прошлом году в три часа ночи давай в фанты играть. Деду Макару досталось с балкона овцу изобразить. Взбрыкивая, зарысил дед на четвереньках на балкон, откуда на всю округу заголосил:

– Бе-е-е-е!..

Жалостно так. Глупая овечка от отары отбилась, боится, что на шашлык наденут. Отблеял дед Макар и только за рюмку - сольный номер отметить, звонок в дверь. Лейтенант милиции.

– У вас, - строго спрашивает, - на балконе сельхозскотина?

– Ага, - дед Макар цветет.

– В частном секторе, - говорит милиционер, - похищена овца. Надо провести опознание.

– Запростака, - хохотнул дед Макар, упал на четвереньки и, бекая, пробежался по комнате.

– Косим под психклиента?
– не улыбнулся милиционер.
– Так и занесем в протокол.

– Мил человек!
– пришла в себя баба Мотя.
– Какой протокол? Старый дурак напился. Но ничего мы не воровали. Смотрите сами...

– Успели перепрятать!
– заглянул милиционер на балкон.
– Придется пройти в отделение.

От волнения дед Макар в секунду расстегнул все пуговицы на ширинке.

– Вы че?- отпрыгнул от него милиционер и достал наручники.
– Гомик?

– Точно, - сказала баба Мотя.
– Убила бы, какой комик. Продыху от его надсмешек нет. Доблеялся, старый козел!

– Я имел в виду, что он гомосексуалист!

– Какой там сексуалист! Давно уже, слава Богу, с этим не пристает.

– А че тогда на меня ширинку нацелил? Я же при исполнении.

И забрал деда.

Не успела баба Мотя утереть слезу и снарядить дочек выручать папу родимого, как грохот в дверь:

– Откройте! Милиция!

Дед Макар в милицейской фуражке и в обнимку с недавно арестовавшим его лейтенантом, у которого в руках бутыль самогонки.

Оказывается, милиционер - это племянник соседа снизу, приехал к дядьке в гости из Абакана. Ну, и решил подшутить.

Славно всегда гуляли. Нынешний праздник летел, как говорил в таких случаях дед Макар, корове в подхвостицу...

Баба Мотя всю жизнь угощения делала тазами. Таз пельменей, таз колдунов - вареники с капустой, - таз винегрета... На этот раз тазы были практически нетронутыми. Мужикам на сухую в горло не лезли ни пельмени, ни колдуны...

– Хватит!
– в один момент хлопнул по столу дед.
– Спать!

На часах еще и двух не было. И это сказал дед Макар, который, как правило, в Новый год куролесил до следующего вечера. Приткнется где-нибудь на полчаса, проснувшись, пуговицы застегнет и опять гулять. Тут отрезал: "Спать!" И все согласились.

Гуляли они в однокомнатной квартире сына Генки. В своем добротном частном доме привечать гостя баба Мотя наотрез отказалась - не с деревни, чать, он приехал. У Генки имелся дефицит спальных мест. Женщины выбрали диван-кровать и покатом поперек лежбища разместились. Мужикам постелили на полу, гостю - на кухне, на раскладушке.

Мужики суровым строем лежали под елкой. Не спалось. Червь недовольства точил их. Один всех троих. Большой и злой. Двенадцать месяцев ждешь праздник, и вот он бездарно летит в подхвостицу. За окном смех, песни, визг...

И попробуй, усни, когда ни в одном глазу.

– Сейчас бы снотворных капель!
– зашептал дед Макар.

– Пару кружек, - согласился Никита.
– Пойду погляжу.

– А?
– спросонья услышала его голос супруга.

– Бэ!
– недовольно продолжил алфавит муж.
– В туалет хочу. До утра что ли терпеть?!