Шрифт:
— Медиков, может, подтянуть... — а вот в голосе Петрушина звучало сомнение. Какие, в задницу, медики, если кто-то успеет привести в действие пояс? — Чекистов предупредите на всякий случай. И пара «санитарок» пусть сюда едут. Всё, до связи...
Женщина за машинами молилась. Всю её видно не было, только руки простёртые перед собой, да склонённую голову в платке. Глубокий поклон, руки обхватили колени... голова пропала. Вот она распростёрлась ниц — молитва недолгая, скоро закончится... А сумка пока что мирно лежит на капоте...
— Как толстого видишь? — прошептал Петрушин.
— Нормально, — Вася чуть сместился влево и поудобнее приложился к прицелу.
— Левое плечо. Я — правое. Серый, брось камеру. Правое плечо Алихана. Я подключусь. Потом — перенос на водилу Алихана. На снос. Вася — сразу перенос на водилу толстого. На снос. Я бабой займусь. Понятно?
— Понятно, — мы с Васей синхронно кивнули.
— Толстый — нужен, — подчеркнул Петрушин. — А то полковник нас на куски порвёт. Алихан и баба — так, если получится...
Женщина показалась в секторе — выпрямилась и села на левое колено.
— Понеслась, — буркнул Петрушин.
Наши «ВАЛы» вразнобой плюнули свинцом. Коренастый мужик сильно дёрнул плечами и попятился назад. Мой «объект» — Алихан, тоже дёрнул плечиком, его отбросило на машину. А Васин «объект», водила коренастого, сразу не умер: рухнул в траву, и, привалившись к борту машины, судорожным движением достал что-то из кармана...
— Твою мать... — всхлипнул сумевший что-то рассмотреть Вася. — Вспышка с фронта!
Мы мгновенно ткнулись носами в землю и водрузили руки на голову. Въелось в кровь — так учили.
Бу-бух-ххх!!!
Рвануло так, словно авиабомба сдетонировала. Мне больно тюкнуло в левое предплечье, в рукаве стало горячо. Спустя секунду на голову посыпались срезанные осколками ветки.
— Что там? Что?! — захрипели рации страдающим от неизвестности Ивановым. — Да подайте голос кто-нибудь!
— По-по-по... — пробормотал Петрушин, вскакивая и бросаясь к месту встречи.
— Был взрыв, мы все живы, — на бегу сообщил я в рацию. — Подтягивайтесь сюда...
Сосредоточившись на коренастом, мы упустили его водилу. Вася не попал в голову, и на последнем издыхании этот мерзавец привёл в действие пояс, видимо, пульт был у него. Впрочем, сейчас это уже было неважно, кто неправильно стрельнул и на ком неверно сосредоточился...
Все четверо были мертвы — от троих вообще мало что осталось. Бензобаки, видимо, рванули одновременно — сейчас остовы машин горели жирным пламенем.
Женщина не умерла, но даже дилетанту было ясно — это ненадолго. А мы не дилетанты. Мы знаем, что с такими ранами люди живут пару десятков минут — при условии, если сразу и обильно вкатить обезболивающее.
Я достал из нарукавного кармана сразу два шприц-тюбика с промедолом и склонился над окровавленным телом, бьющимся в конвульсиях. Женщина пристально смотрела на меня, шевеля губами, зрачки её глаз были сильно расширены [1] . Петрушин, направивший было ствол в голову женщины, дико вытаращился и пожал плечами. В глазах своею боевого брата я прочёл безразмерное удивление.
— Источник, — пояснил я, вкалывая промедол в плечо женщины.
— Ты сдурел. Серый?
1
Личное наблюдение. Не обязательно, что она была под воздействием наркотиков. Перед смертью зрачки человека, как правило, расширяются. Почему так — понятия не имею. Надо посмотреть, наверняка есть научное объяснение...
— Больше никого не осталось, — я вколол второй шприц-тюбик. — Минут двадцать будет жить.
— Ну ты садюга, Серый, — Петрушин покачал головой и убрал ствол. — Я посмотрю, что она тебе скажет...
Я не садюга. Я офицер-аналитик ГРУ. У меня работа такая. Все «источники» мертвы, остался один и ненадолго. Вернее — одна. Умирающая женщина в пограничном состоянии. Все сдерживающие факторы на нуле, осознание неотвратимости смерти может повлечь нередко встречающийся парадокс «последнего покаяния». Особенно, если удалить из поля зрения все враждебные объекты и поместить рядом какое-то подобие родственной души. У нас такое подобие имеется...
Минут через пять подтянулись наши. Я наскоро объяснил ситуацию. Костя тут же стал составлять вопросник. Лиза сбросила камуфляжную куртку, оставшись в футболке, накинула на плечи то самое покрывало, на котором молилась шахидка, и на миг стала штатской дамой. Была наша штатская дама бледна как смерть, старалась не смотреть на развороченные трупы и вообще трепетала ноздрями. Я предложил ей нюхнуть нашатырю, но она дёрнула плечиком — справлюсь, мол, и не такое видывала. А то, что покрывало в пятнах крови, даже не заметила...