– Видимо, вы лишились своей... способности воздействовать на меня посредством голоса, - Данкэн развел руками.
– А я... я приобрел другую способность.

– Какую же?
– все внутри почему-то похолодело и сжалось.

Он усмехнулся:

– Не бойтесь, Нулкэр. Просто я могу видеть сквозь стены.

– "Просто"!
– возмутился я.
– "Просто видеть сквозь стены"! Да вас подобными пустяками не удивишь, верно?

– Оставьте этот тон!
– неожиданно твердым голосом велел мне Данкэн.
– Если вы думаете, что я нахожусь от счастья в краях Богов, то вы ошибаетесь. Это очень неудобно... иногда. Крайне трудно заснуть, знаете ли, когда одна из ваших стен... когда там, вместо камня - пропасть.

– Так вы обнаружили это не теперь?!
– воскликнул я.
– И молчали все это время?!

– Я пытался вам объяснить, но вы же не давали мне и слова сказать!

Следовало признать его правоту.

– Простите, - промямлил я.
– Ну так что же вы намерены делать теперь с этим своим умением?

– Не знаю.

Он усмехнулся:

– Кажется, именно такой ответ вы давали мне не так давно.

– Тем более, - напряженно добавил журналист, - что я уже... я снова вижу все, как нормальный человек.

– Д-демоны!
– прошептал я.
– Кажется, начинаю понимать...

– Что?

– Ничего, - ответил я, чувствуя, как все внутри обрывается. В е щ и е с н ы , в и д е н и е с к в о з ь с т е н ы , у п р а в л е н и е г о л о с о м ... А е с л и - у б и й с т в о о д н и м в з г л я д о м ?..

Я внимательно посмотрел на него:

– Послушайте, Данкэн. Вы никому не должны говорить об этом ни слова. Слышите?

– Слышать-то я слышу, - проговорил он.
– Но почему?

– Завтра, - пообещал я ему, - завтра все объясню. Если доберусь до библиотеки. И...

– Да?

– Будьте осторожны, - с этими словами я встал из-за стола и почти бегом отправился в свою комнату.

Х о т е л о с ь б ы з н а т ь , к т о с л е д у ю щ и й ? И ч е м в с е э т о з а к о н ч и т с я ?

Работать было невозможно, но пересиливая усталость и испуг, я сел за диктофон. Писать не стал, разделся и забрался под одеяла, предчувствуя, что не смогу заснуть. Но заснул.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Когда все собрались за завтраком, я прежде всего изучил лица внимающих. Но ничего не обнаружил. Только у Данкэна под глазами чернели круги - видимо, ему плохо спалось этой ночью.

После завтрака, спускаясь по лестнице, мы успели переброситься с ним парой фраз.

– Ну что?
– спросил он, приглушая голос.

– Пока ничего, - ответил я.
– А почему вы выглядите так, словно вам приснился дурной сон?

– Демоны, это не мне приснился дурной сон!
– возмущенно прошептал журналист.
– Моя соседка всю ночь кричала, как будто к ней в постель забрались все мыши из "Башни". Впрочем, нет - думаю, даже в этом случае она не кричала бы т а к о г л у ш и т е л ь н о .

– Стены здесь толстые и звук пропускают плохо, - заметил я.
– Вы что, обрели способность слышать сквозь стены?

– Да нет же. Я вам серьезно говорю, а вы не верите! Между прочим, ее с нами нету.

– Кого?

– Моей соседки. Может помните, такая полная женщина с крашеными кудрявыми волосами?

– Помню, - кивнул я.
– Ну и что...

– Не имею ни малейшего представления, - предвосхитил мой вопрос Данкэн. По любому поводу - ни малейшего. Оставим это на потом, хорошо?

Мы уже сидели в комнатке повествований.

Я кивнул:

– Хорошо, но только...

ПОВЕСТВОВАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

– Хорошо, но только позаботься о том, чтобы каждую фигурку запаковали отдельно, - принц критически осмотрел слуг, которым предстояло этим заняться. Домаб, будь добр, проследи за этим лично. Все остальное, думаю, они соберут и без твоей помощи.

Управитель низко поклонился, и вепри на его халате изогнулись, словно готовясь к прыжку.

– Как прикажет Пресветлый.

Талигхилл покинул веранду и направился в парк, дабы не путаться под ногами у слуг. Они готовились к переезду принца в Гардгэн, и сегодня с самого раннего утра весь дом был поставлен с ног на голову.

А ночью Талигхиллу опять снились черные лепестки. Он догадывался, что это как-то связано с... Нет, думать о подобном было невозможно!

Принц прошелся по мягким хрустящим дорожкам, наблюдая то там, то здесь всеобщее увядание. Воду в усадьбу возить слишком накладно - в тех количествах, которые требовались для поддержания жизни в засыхающих растениях. Поначалу все же пытались это делать, но потом перестали - когда поняли, что затея бессмысленна.