– Ну что же, - кашлянул в конце концов Харлин, опуская руку с распиской, но не торопясь возвращать листок Раф-аль-Мону, - ну что же... Когда вы желаете получить означенную сумму?

Старик улыбнулся - чуть-чуть, одними уголками губ:

– Сегодня. Сейчас, если точнее.

Дворцовый казначей снова кашлянул и потянулся за носовым платком. Промокнув лысину, он недоверчиво покачал головой и поднял было руку, чтобы еще раз перечитать расписку, но одернул себя.

– Сегодня? Но у нас сейчас нет такой суммы наличностью, господин Раф-аль-Мон.

Старик снова улыбнулся - он знал, чего стоила казначею эта учтивость.

– Ничего, господин Харлин, я готов принять означенную выше сумму драгоценными камнями. Думаю, так будет удобнее всем нам.

Казначей закашлялся и потянулся к платку, чтобы промокнуть выступивший пот.

– Как вам будет угодно, - ответил он наконец, преодолевая сильное желание пинками выгнать старикашку вон.
– Только вы, надеюсь, понимаете, что получите на руки сумму, меньшую, чем та, что указана в расписке?

Раф-аль-Мон вежливо изогнул левую бровь:

– Почему же?

– Налоги и все-такое, - неопределенно махнул рукой Харлин.
– Но если вы желаете опротестовать подобный подход, мы готовы принять ваш протест на рассмотрение. Правда, это займет несколько дней, - (за которые казначей сумеет встретиться с принцем и выяснить, з а ч т о этому старикашке выдана такая расписка).

– Нет, господин Харлин, - натянуто улыбнулся Раф-аль-Мон.
– Я не желаю опротестовать подобный подход. Я желаю получить означенную в расписке сумму.

– С вычетом налогов?

– Да, с вычетом налогов.

Пауза.

– Прошу вас, следуйте за мной.

Не выпуская из рук проклятой расписки, Харлин стремительно вышел из комнаты. Торговец поспешил за ним, мысленно потирая руки: "Удалось!"

Они, словно два правительственных скорохода, промчались по коридорам дворца, вспугивая слуг и служанок, потом стали спускаться по витой лестнице вниз, к сокровищнице Пресветлых. Раф-аль-Мон к этому времени уже задыхался и проклинал резвость казначея; тот чувствовал себя не лучше. Сзади бряцали оружием и доспехами стражники: но не отставали ни на шаг.

Но вот дворцовый казначей остановился перед небольшой дверью, рядом с которой застыли очередные бдящие воины. Ключиком, висевшим на шее, Харлин отпер дверь, провернул несколько раз большое колесо, выпиравшее из стены справа от входа, и лишь после этого нажал на створку, отодвигая ее в сторону. Казначей, а за ним и торговец со стражниками вошли в сокровищницу.

Она оказалась не такой уж большой, какими привыкли расписывать сокровищницы досужие сплетники. И содержимое ее не было разбросано по всему полу в изящном беспорядке. Скорее сокровищница напоминала кладовую бережливой хозяйки - и одновременно закрома деревенской колдуньи. К стенам ее было пристроено огромное количество широких полок с невысокой окантовкой по краю, чтобы содержимое случайно не скатилось на пол. В качестве содержимого здесь были представлены все мыслимые драгоценные камни мира, а также золотые и серебряные слитки; предметы искусства, изготовленные из благородных материалов; жемчужины и многое другое. Каждый предмет имел бирочку, на которой указывалась его стоимость, время и источник поступления и тому подобные важные сведения. Драгоценные камни и монеты лежали в специальных пакетиках, тщательно взвешенные и оцененные; к пакетикам также были пришиты бирочки.

Раф-аль-Мон поневоле восхитился хозяйственным подходом дворцового казначея к своим обязанностям. Что не мешало торговцу чувствовать к Харлину одновременно и неприязнь. В особенности эта неприязнь усилилась, когда старик получил требуемую сумму (уже с вычетом "налогов и прочего"). Он недовольно скривился, расписался в получении денег и поспешил прочь из сокровищницы, прижимая к груди несколько мешочков.

Стражники так же бесстрастно вышагивая позади. В результате Раф-аль-Мон заблудился. Он раздраженно обернулся и велел одному из "болванов" провести его к выходу.

Шагая по лабиринту коридоров, торговец полностью погрузился в свои размышления, поэтому изумленный возглас, разразившийся, подобно весеннему грому, над самым ухом, заставил Раф-аль-Мона нервно вздрогнуть. Он чуть было не выронил мешочки и сердито обернулся, намереваясь высказать наглецу все, что думает по этому поводу.

– Ты?!
– гневно повторили у него над ухом.

Рядом с торговцем стоял еще один старик, одетый в простой полотняный халат серого цвета и подпоясанный нарагом. Голова незнакомца напоминала череп, который обтянули загоревшей кожей; причем обтягивали тщательно и со вкусом. Светло-голубые глаза старика смотрели на Раф-аль-Мона с нескрываемым презрением, а правая рука поневоле легла на рукоять метательного ножа.

– Ты?!

Два возгласа прогремели почти одновременно.

– Что ты делаешь здесь, презренный сын проклятых родителей?
– свирепо вопросил старик у торговца, но тот лишь осклабился в ответ.

– Ступай, куда шел, и не путайся у меня под ногами. Тебя это не касается.

– Возможно, - процедил загорелый.
– Но если ты до сумерек, - (он демонстративно взглянул в окно - там солнце уже опустилось так, что цепляло одним краем за стену дворца), - если ты до сумерек не покинешь столицу, боюсь, твое тело завтра утром найдут в какой-нибудь сточной канаве.