Мехман больше не сердился на Зулейху. Ее присутствие стало ему даже приятным. То, что они вместе видели и переживали в этом зале, сближало.

От черных шелковистых кос Зулейхи исходил нежный запах духов, круглое плечо девушки коснулось несколько раз его плеча, а мягкая ладонь - его сильной руки... Чуть затуманившиеся глаза девушки казались такими привлекательными, такими красивыми, и тени от густых ресниц так красиво падали на розовые щеки.

И когда спектакль закончился и занавес опустился, они, не сговариваясь, вышли из театра вместе...

Луна на минуту выглядывала в просвете туч и вновь скрывалась за ними. Молодые люди шли и молчали. Зулейха ждала с нетерпением, когда спутник заговорит, но он не находил слов. Они оставили позади уже много улиц, пока, наконец, Зулейха не произнесла недовольно:

– Я должна торопиться. Мама, наверное, уже волнуется.

Мехман ничего не ответил. И снова они пошли молча.

– У нас такой узкий переулок. Темный...
– добавила девушка.

– Я вас провожу. Не бойтесь...
– заговорил Мехман.

– Ну, стоит ли вам беспокоиться...

– Нельзя же отпускать вас одну...

– Я не боюсь. Я просто так сказала... Большое вам спасибо, но я могу и одна пойти.

Зулейха прибавила шаг, но Мехман догнал ее и, сам не зная, как получилось, взял девушку под руку.

– Нет, я не оставлю вас одну, - сказал он.

Зулейха доверчиво прижалась к нему, и они пошли дальше попрежнему молча. Впервые в своей жизни Мехман вел девушку под руку. Казалось, ее локоть излучал электрические искры, и искры эти обжигали его. Он словно опьянел, ощущая на своей щеке ее дыхание. Он не чувствовал своих шагов, летел, а не шел. И все-таки он делал усилия, чтобы не поддаться обаянию, не изменить своему обычному суховатому тону.

– Далеко ли вы живете?

– Нет, не далеко. Но, право, я не хочу вас беспокоить.

– Уверяю вас, меня это совсем не затрудняет...

Зулейха сказала печально:

– Вам, наверно, скучно со мной...

– Скучно ли, весело ли, но не годится девушке ходить ночью одной, да еще по такому глухому переулку. Вас могут напугать.

– А вам это разве не все равно?

– Нет, не все равно. Мой долг - доставить вас живой и невредимой домой.

– Долг? И только?

– А что же еще?

Зулейха как будто не расслышала. Она посмотрела на луну, всплывшую над облаками и осветившую узкую кривую улицу, обсаженную деревьями.

– Любите ли вы природу так же сильно, как свои книги?
– попыталась она изменить тему разговора.

– Да, я люблю природу. Я всю вселенную люблю...

– А разве сама природа не есть большая книга?

– Вы правы, это живая книга, умная, глубокая...

– Природа плачет, природа смеется. Посмотрите, Мехман, чего только не происходит в природе: раскрываются бесчисленные цветы, а соловьи поют им свои песни, выражая свое горе. Словом, природа живет...

– Но без книг нельзя познать природу.

– Может быть, напротив, книги нельзя познать без природы?

– О, вы, оказывается, знакомы с философией, Зулейха-ханум.

– Разве философия не для того возникла, чтобы объяснить явления природы?

Мехман посмотрел на девушку с удивлением и любопытством. Он спросил уважительно:

– Значит, вы не бросили свое образование, вы продолжаете учиться? А мне казалось...

Зулейха сконфузилась.

– Нет, врачи отсоветовали мне учиться в этом году, - робко стала она объяснять.
– Находят, будто я слаба здоровьем...

Мехман слегка потряс руку Зулейхи.

– Врачи, пожалуй, немного ошибаются...

– У меня учащенный пульс. Говорят, будто тяжелые переживания отразилась на моем сердце.

– Ну что вы, Зулейха! Надо избегать пустых и лишних страданий.

Так, беседуя полунамеками, они подошли к подъезду того дома, где жила Зулейха. Девушка остановилась.

– Ваша мать тоже, наверное, беспокоится, что вас так поздно нет? спросила она.

– Моя?
– улыбнулся Мехман.
– Нет, о сыновьях матери так не беспокоятся.
– Мехман уже осмелел и чувствовал себя с Зулейхой более уверенно. Он даже мог шутить.

И вдруг девушка огорошила его. Повернув к нему лицо, бледное от лунного света, она спросила прямо:

– Почему вы не отвечали на мои письма?

Мехман промолчал, как будто не понял.

– Не только на письма, но вы не отвечаете на мой вопрос...

– Это очень сложный вопрос, Зулейха. Очень сложный.

– Но именно этот, - Зулейха сделала ударение на слове "этот", "вопрос" надорвал мое сердце, оторвал меня от учебы... Я стала такой рассеянной... такой нервной...