– Ну, мне пора, - сказал он.
– Я пойду...

– Нет, я ни за что не соглашусь!
– весело сказала Шехла-ханум, как будто не замечая, что Мехман уклоняется от поднятого ею разговора и ничем не показывает, как он относится к влюбленной в него Зулейхе: - Я уже сказала, что мы будем пировать в честь окончания вами института. Это, - она кивнула на чай и печенье, - как говорится на вашем новом языке, всего лишь маленькое предисловие. Увер...
– она чуть запнулась, - ...тюра.

– Спасибо, но я и так доставил вам столько труда... вот печенье сами пекли... Мне просто неловко больше вас утруждать...

– Всякая мать охотно трудится ради своего сына.

– Разрешите мне, Шехла-ханум, уйти. Прошу вас...

– Нет, вы останетесь!
– Шехла-ханум смело взяла гостя за руку. Останетесь во что бы то ни стало. Моя откровенные разговоры не должны пугать вас... Я просто излила свою душу. А рано или поздно это все равно раскрылось бы, моя вина или заслуга лишь в том, что я ускорила это дело. Но я откровенный человек - вместо того чтобы долго бормотать "мс-мс", я сразу сказала "Мустафа".

– Я очень благодарен вам. Но моя мать до утра будет стоять у двери, ждать меня. Она не сомкнет глаз...

– Пусть ваша мама раз навсегда поймет, что ей уже нечего ждать сына. Сын - взрослый мужчина...

Зулейху сильно встревожило настойчивое желание Мехмана уйти. Она боялась, что слишком откровенная болтовня Шехла-ханум может навсегда разлучить их. Девушка подняла на Мехмана полные слез глаза:

– А ведь вы говорили, что матери беспокоятся только о дочерях...

– Матери безразлично - сын или дочь, она одинаково беспокоится.

Шехла-ханум подтвердила:

– Это верно. Сердце матери болит за всех...

– Спасибо за внимание. Извините. Но я пошел...

Шехла-ханум открыла дверь в соседнюю комнату, щелкнула выключателем. Зажглась люстра и ярко осветила нарядную комнату с широкой тахтой.

– Вот здесь вы будете ночевать. Вам будет очень удобно.

– Но я никогда не спал в чужом доме.

– Надо быть самостоятельнее, пора вам уже вырваться из-под материнской опеки.

– Разрешите мне лучше уйти.

– Я не разрешаю вам никуда уходить, - вдруг сердито сказала Зулейха и, зардевшись, повисла на руке Мехмана.
– Там, где приказывает девушка, кавалер молчит...

– Не стесняйтесь меня, Мехман, - сказала Шехла-ханум, приходя на помощь дочери.
– Не таитесь от меня. Я ведь и сама любила когда-то...
– И Шехла-ханум уже принесла подушки и стала приготовлять постель.

– Как приятно думать, что под нашим кровом проведет ночь молодой человек... До сих пор у меня была дочь, теперь я буду думать, что у меня есть и сын...

Зулейха вмешалась:

– Но его ждет мама... Он не может побыть с нами...

В голосе девушки звучало страдание. И она на самом деле страдала. Вытирая слезы, Зулейха думала: "Так много подруги говорили о нас, так они крепко связали мое имя с Мехманом. Они засмеют меня". Волнение все сильнее охватывало Зулейху, и она не хотела, не могла повернуть с дороги. Будь, что будет!.. Все равно... Она не могла не считаться с тем, что обычно парни стараются отличиться, показать себя с наилучшей стороны, проявить свои таланты, а девушки выжидают, берегут свою честь. Ведь с самого начала их знакомства, еще в школе, она поступала вопреки всем обычаям, не сдерживала себя. Оиа вся отдалась бурному чувству. Сколько лет мучается она, уязвленная его холодностью. Что же будет с ней, если Мехман вырвется, уйдет навсегда? Она не переживет этого. А что если Мехман соединит свою жизнь с другой девушкой?.. Мысли путались в голове Зулейхи... Значит, все оборачивается вот как, все разрушается?!

Она отвернулась к стене, плечи ее вздрагивали.

В комнате стояла напряженная тишина. Слезы девушки трогали Мехмана, возбуждали в нем жалость и еще что-то неясное, похожее на нежность. Но Шехла-ханум? Ведь он никогда не сможет примириться с развязностью этой элегантной дамы в крепдешиновом платье... А как решит Зулейха, если ей придется выбирать между Мехманом и Шехла-ханум?

Все эти противоречивые вопросы сейчас путались в голове Мехмана...

А время, между тем, шло. Было уже около двух часов ночи. Мехман не стал больше противиться. Он прошел в соседнюю комнату, разделся, лег на мягкую постель. Непонятное волнение терзало его, ему казалось, что от белой постели пышет обжигающим пламенем.

– Можно к вам?
– услышал он тихий голосок.

Мехман съежился под одеялом. Вошла Зулейха.

– Вы еще не спите, Мехман?

– Нет.

Зулейха зажгла свет и невесело улыбнулась.

– Мне тоже не спится. И я решила заняться самообразованием. Вот, читаю Физули...

– А вы хорошо знаете его стихи?

– Как будто неплохо.

– Тогда слушайте, - сказала Зулейха и, раскрыв книгу, с дрожью в голосе прочла:

О бог, дай познать мне отраду страданий любви

И даже на миг не лишай меня кратких страданий