– Там что, в кустах лавка сокровищ?
– поинтересовался вслух хоббит.

– Нет, просто мы скупили по дешевке фургон с краденым, - ответил Олмер.
– Отдал три килограмма фальшивого золотого песка.

Наконец, появился горбун. Он брезгливо нес маленький кинжальчик, больше всего походивший на широко расплющенное кувалдой шило сапожника, настолько тонким и неровным был клинок. Единственным отличительным признаком было руководство по применению, написанное на языке оригинала, по - эльфийски. Оно было кратким, но очень точным. "Паркан и анрил двадум" - на древнеэльфийском гласило руководство. Фолко, поднатужившись, перевел это как "Воткни и проверни неоднократно". Его руки невольно задрожали, когда клинок оказался в его руках. Неровная и шероховатая рукоятка очень удобно лежала в ладони хоббита. Фолко почувствовал, что уже не в силах расстаться с клинком, так ему захотелось сделать "паркан и анрил двадум".

– Но нам нечего подарить взамен, - попытался возразить Торин.

– Я думаю содержимое ваших кошельков нас вполне устроит, - отмахнулся Олмер. Санделло при этих словах немедленно взрезал тонкие ремешки на поясах Торина и хоббита и бросил их кошельки Олмеру.

– Нам пора, - бросил золотоискатель.
– Я слышал, что вы собираетесь в Морию и восхищаюсь вами. Если найдете там мифрил, готов купить, - сказал он и исчез в зарослях. Одновременно с ним в заросли шагнул и горбун.

С громким воплем им вслед, Фолко метнул метательный нож. Неожиданно из зарослей показался Сдрун, из правого уха которого торчала рукоятка метательного ножа хоббита. Постояв немного, он покачнулся и завалился лицом в траву.

– Ой, - сказал Фолко и принялся от смущения ковырять траву носком башмака.

– Доставай пиво, - тяжело выдохнул гном.
– Это надо все обдумать.

Фолко с тяжелым сердцем подошел к распростертому телу Сдруна и, уперев ему в голову ступню своей мохнатой ноги, принялся с натугой вытаскивать из его уха свой метательный нож.

– Ума не приложу, как же мне его убить, - вздохнул Фолко.
– А ведь я обещал старому Пелагасту.

– Вот уж у кого нет никаких сомнений, так это у меня, - горячился гном, опустошая фляжку Сдруна, сорванную у того с пояса.
– Сломал мне такой хороший топор.

Друзья отсутствовали немного дольше обычного и Рогволд уже успел встревожится.

– Где вы так долго собирали хворост?
– накинулся он на них.

– У нас горестные вести, - издалека начал хоббит.

– Это вы о чем, - испугался генерал-ефрейтор.
– Меня что, разыскивают за неуплату алиментов?
– понизив голос, заговорщицки спросил Рогволд.

– Нет, - торжественно заявил Фолко.
– Просто я хотел сказать, чтобы имя Сдруна тоже не вычеркивали из табеля до окончания похода.

– А, всего-то, - обрадовался старый следопыт.
– А что с ним?

– Он оглох, - виновато объяснил хоббит.
– Навсегда.

– А, все равно от него никакой пользы, - отмахнулся ловчий.
– Даже свои носки не стирал, что уж говорить о том, чтобы выполнять свои обязанности.

– Эх, - вздохнул Фолко.
– Баян бы сюда.

Остаток дня отряд продвигался молча. Привал, который разбил отряд прямо посреди пыльной дороги, также прошел тихо. Вытащив из своих сумок походные надувные матрасы, люди и гномы завалились спать.

– А ты, маленькая подлюга, остаешься за часового!
– приказал Рогволд.
– А то никакой пользы от тебя, одни убытки!

Фолко вздохнул и, дождавшись, пока генерал-ефрейтор заснет, испробовал остроту своего нового кинжальчика на кожаном надувном матрасе, на котором сладко спал Рогволд. С тихим шипением, матрас потихоньку сдувался. Хоббит, от нечего делать, принялся разглядывать свой клинок. Вдоль всего лезвия в темноте светились руны.

– Тесак эльфийский, нож для разделки мелких домашних животных, гласила рунная надпись на клинке.

Устроившись поудобнее в кустах, Фолко подозрительно озирался на каждый звук, но все было тихо. Но пытливый ум невысоклика жаждал познаний.

– Где бы найти мелкое домашнее животное?
– думал он.

Последние дни пути проходили в пьянках и сранках. И в том и в другом не было равных Рогволду. Опустошая содержимое придорожных харчевень, которые изредка попадались им на пути, отряд бесстрашно продвигался к намеченной цели. Огорошенные выписанными дорожными чеками за подписью генерал ефрейтора, хозяева трактиров, косясь на обнаженные клинки гномов и охотников, безропотно сносили все бесчинства. Но чем ближе было к воротам Мории, тем более заброшенными казались деревни, и тем более беззащитно выглядели трактирщики и официантки. Наконец, наступил тот день, когда на пороге очередной деревенской корчмы не оказалось никого. Впавшие в тоску гномы с горя принялись бить окна в домах и приставать с неприличными намерениями к брошенным впопыхах на скотном дворе свиньям. Смотреть на это не было никаких сил ни у Фолко, ни у охотников, которые хозяйничали в заброшенных дворах, пытаясь определить, где хозяева зарыли свой скарб. К счастью для отряда, неутомимый хоббит обнаружил тайный ход в винный погреб. Обрадованные гномы, дав хорошего пинка каждой свинье, обратились к содержимому погреба. Всю ночь они распивали песни, бормоча под нос странные слова типа "Холодна и непроглядна (мутна) вода Келед - Зарама, где утопилось немало девственниц, попавших в лапы озабоченных орков из Келед - наны".

– Хватит!
– как ножом отрезал Рогволд, которому надоело выслушивать подобные бредни.
– У нас тоже немало девственниц попадает в руки нарушителей, гм, девственности, но еще ни одна из них не утопилась.

– А у нас, - начал было хоббит, но был грубо прерван.

– А тебя не спрашивают, маленькая зараза, - привычно оборвал его Рогволд.
– Твое дело варить кашу, умирать смертью храбрых, закрывая своим телом командира или жертвовать свою почку для спасения жизни своих товарищей.