– Ни у кого из команды нет этих признаков, – тихо ответила цыганка. – Когда мы шли назад, я посмотрела их руки. У этой болезни есть свой знак, желтолицый.

Все трое переглянулись.

– Один из нас?.. – спросил Оуэн.

– Нет, и на наших ладонях этого нет, – сказала Зельза. – На этом корабле завелся демон.

– Господин Оуэн! – послышался снаружи голос Ларра. Оуэн встал и распахнул дверь. Ларр стоял немного впереди сбившихся в кучу матросов, угрюмо глядя в сторону полубака. Он опирался на абордажную пику, сжав ее так, что суставы его пальцев на рукоятке побелели.

– Господин Оуэн, – снова выкрикнул Ларр, – мы боимся.

С минуту Оуэн смотрел на него из-под нахмуренных бровей, а потом хрипло рассмеялся.

– Я тоже боюсь, капитан, – ответил он, продолжая улыбаться, – но вот чего бояться – я не знаю. Назови имя демона, и мы призовем его к ответу. Что убило кока?

– Верно. – Один матрос, посмелее, выступил вперед и встал рядом с Ларром. – Что убило старого пьяницу и съело его как селедку?

– Кто-то из вас, – раздался обвинительный голос из гущи матросов.

– Мы полагаем, господин, что это сделал один из вас, – ухмыляясь, заявил Ларр. – Слуга чернокнижного дьявола, Мирдина Велиса. Вы говорили, что везете его письмо, в то время как всякий знает, что этот посланец ада способен превратиться в птичку и лететь, куда пожелает, и сам отнести все свои письма. Вы не курьеры Мирдина Велиса. Вы – его охотники. И охотитесь вы за человеческим мозгом и кровью.

За спиной Оуэна, как колокольчик, зазвенел смех Зельзы.

– Дурак, – сказала она Ларру.

– Это могла сделать и ты, ведьма, – темнея от ярости, закричал Ларр. – Ведьмы! Я вас знаю! Тянут соки из мужчин, а в постель не идут ни с кем: боятся потерять колдовскую силу! Ты ведь проводишь ночи в одиночестве все время, пока мы плывем, не правда ли, ведьма? Ни один из этих великолепных господ не удостоился попробовать твоего роскошного тела, верно ведь? А почему – если в этом нет колдовства? – Он обернулся к матросам, указывая на Зельзу абордажной пикой. – Кто из вас способен поверить в то, что такой лакомый кусочек можно оставить нераспробованным, если тут нет злого умысла?

Казалось, его странное рассуждение было воспринято. Матросы зашумели и начали осторожно продвигаться ближе.

– Придется вам, колдуны, попробовать за это водицы! – заревел Ларр. – Вы отправитесь за борт, и со всей этой чертовщиной будет покончено!

– Дурак, – снова произнесла Зельза ясным и чистым голосом. Однако теперь она не сводила глаз с капитана, и рука ее скользнула в складки плаща.

Ларр взмахнул пикой, целясь в Зельзу, и ее правая рука метнулась навстречу. Что-то сверкнуло в воздухе, и Ларр выронил пику с почти женским взвизгом. Из его плеча торчал длинный узкий нож.

Тяжелый рыболовный гарпун ударился о косяк двери над головой Оуэна, и матросы начали наступать со все более громкими проклятиями и с явно растущей уверенностью. Кайтай рванулся в каюту и выскочил обратно с оружием. Он держал топор Оуэна и свой арбалет.

– Держи. – Кайтай вдавил топор в ладонь Оуэна и одновременно поднял арбалет и пустил стрелу.

Один из матросов со стоном упал, а топор Оуэна взвился в воздух, когда тот пошел на толпу матросов.

Зельза тоже вбежала в каюту и вернулась назад: теперь в ее руке было три фута сверкающей стали. Это был один из клинков, украшавших стойку с оружием в каюте. Она держала его низко, направив вперед, и острие описало зловещий круг, когда она встала рядом с Оуэном. Было ясно, что она знает, как обращаться с оружием, и, когда неосторожный матрос попытался приблизиться, Зельза доказала свое умение быстрым змеиным ударом. Нападавший взвыл и в брызгах крови покатился по палубе.

После этого остальные стали отскакивать проворнее. Основная масса нападавших начала отходить на полубак, где они снова собрались в кричащую, проклинающую, злобную толпу. Ларр сидел на палубе, прижимая раненую руку к перилам, и хрипло кричал в сторону защищавшей каюту троицы:

– Дьяволы! – Он сплюнул и застонал. – Если так, то вы не продвинетесь дальше ни на йоту, черт вас побери! Мы спустим паруса и пойдем обратно на восток… если понадобится, то и на веслах! Ваш заговоренный ветер вам не поможет при спущенных парусах! Эй вы, матросы… к шкотам! Спустить грот и готовься к смене галса…

Но большинство шкотов шло от шканцев, поэтому путь проходил ближе к каюте, чем того бы хотелось матросам. Один смельчак двинулся было вперед, но так и не достиг цели: просвистела стрела Кайтая, и он упал на шпигат, где и остался лежать вниз лицом.

– Теперь, ночью, – сказал Оуэн Кайтаю, глядя на толпящихся на носу матросов, – в темноте, они либо кинутся на нас, либо обрежут шкоты.

– Ночью будет луна, – отозвался Кайтай, – и мы можем держать факел, чтобы лучше видеть. – И тут лицо его озарила дикая усмешка. – Не думаю, что нам придется много беспокоиться. Кстати, друг Оуэн… – Он аккуратно прицелился, и арбалет пропел снова. Матрос, пригвожденный к переборке воткнувшейся в горло толстой стрелой, успел перед смертью только издать слабый булькающий вскрик.