– Г-э-э, – неэлегантно издал он. – Подержи-ка дверь открытой, Кайтай. – Затем вгляделся в полумрак, – Есть. Это шкатулка… точно, это она. И крышка закрыта. Ну, попробуем взять ее оттуда.

Он появился в дверях, со страхом неся черную шкатулку на вытянутых руках.

– По весу она такая же, как была, – сказал он. – Может, эта штуковина уже вернулась туда, как змея в свою нору? Думаешь, надо открыть ее?

С минуту Кайтай внимательно изучал шкатулку. Затем взял ее у Оуэна, чуть приподнял крышку и заглянул внутрь. Очень осторожно он закрыл ее снова и тут же накинул металлический крючок.

– Ее открыли – вот так, – показал он. – Теперь она снова заперта, и ничего оттуда не выскочит. А череп внутри.

– Ого! – Теперь Оуэн все понял. – Это старый дурак Чам. Он украл ящик и оттащил его к своей койке.

– И открыл, – добавил Кайтай, – отсюда можно заключить, что Мирдин Велис и вправду не вполне мертв. Или, во всяком случае, предпочитает, чтобы его не беспокоили в его уединении… в его ящике.

Оуэн взял шкатулку, и они направились обратно в каюту.

– Я только спрячу его на место, – сказал Оуэн, закрывая дверцу шкафа. Затем несколько секунд в задумчивости смотрел на нее.

– Как ты думаешь, где сейчас остальной Мирдин? – спросил Оуэн, а Кайтай сухо усмехнулся.

– Тебе что, недостаточно того, что есть здесь? – спросил он.

– Теперь, друг, – сказал Оуэн, когда судно шло вдоль побережья к югу, – надо будет думать о том, как благополучно и побыстрей вернуться домой. Ведь команды у нас уже нет. Мы до отвала накормили рыб тем, что пришлось выбросить за борт. Но одни мы не справимся с этим корытом.

– Верно, – ответил Кайтай, – но по мне уж лучше год тащиться по земле, чем день путешествовать морем. В моем народе считают, что мореплавание опасно для здоровья, и, если бы не бальзам Зельзы, я бы наверняка уже умер от морской болезни.

– Похоже, прямо по курсу – круглая бухта, которую мы ищем, – сказал Оуэн, прикрыв рукой глаза. – Теперь остается только надеяться, что мы справимся с рулем: слабый ветерок еще есть.

Все приметы сходились. Заливчик – почти правильный круг спокойной воды – окружали белые пляжи, а за ними виднелся густой зеленый лес. Вдали поднималась гряда гор со слегка убеленными снегом вершинами и узким крутым перевалом в центре. Под слабеющим ветром корабль шел уже намного медленнее. Оуэн спустил парус, и тот лег неопрятной грудой на палубу. Корабль подошел ближе к берегу, и киль слегка заскреб по гальке. Оуэн приподнял каменный якорь и бросил его.

– Такому якорю не удержать эту посудину и при слабом ветре, – объявил он спутникам. – Скорее всего, эта лохань ляжет на грунт при первом же приливе. Сомневаюсь, что мы сможем использовать ее на пути назад, даже если найдем команду. А пока у нас и команды нет.

Кайтай пожал плечами:

– Должна же быть и сухопутная дорога. К тому же мне в общем-то все равно, в какой стране находиться. В диком лесу можно узнать столько же, сколько и в большом городе.

Зельза засмеялась:

– Желтолицый – не любитель городов, как и я. Лично я не буду огорчена. Мой народ найдет себе другую царицу, пока я не вернусь – если я вообще когда-нибудь вернусь, – а я буду рядом с доблестным господином Оуэном…

Тут Оуэн бросил на нее взгляд:

– Ты когда-нибудь прекратишь дразнить меня?

Она посмотрела на него сверкающими черными глазами:

– Я не всегда шучу. И я уже почти устала ждать, пока мой господин Оуэн вспомнит, что я – плоть и кровь, а отнюдь не видение. К тому же я могу еще сделать то, что делают цыганки.

Оуэн ответил ей холодным взглядом. И вдруг подбородок Зельзы дернулся, и она отвернулась.

– Проклятый, – пробормотала она и закрыла лицо капюшоном.

– Ты, – сказал глядя на нее Оуэн, – и плачешь? Цыганки не плачут.

– Верно, – ответила Зельза и подняла голову: глаза ее сверкали, но в них не было слез.

– Возможно, придется долго идти пешком, – сказал Оуэн. – Если бы только на этой посудине была хоть пара лошадей… Ну да ладно, пойдем потихоньку – шаг за шагом.

Он испытал странное, немного безумное чувство радости, когда они двинулись через лес к едва видневшейся вдали гряде гор. Оно проявилось в его походке, когда он пошел вперед, держа на плече топор и сдвинув шлем на затылок. Что-то тянуло его туда, что-то как будто шептало из-за гор голосами из почти уже забытого им сна.

Это был светлый и прозрачный сосновый лес. По подушке из опавших игл под тенью деревьев шагать было легко и приятно. Но что сразу насторожило Кайтая, хорошо знавшего жизнь дикой природы, – это тишина. Казалось, в том лесу не было ни белок, ни птиц.