Шрифт:
Монтекки. Не позволю, дружочек! Те, кто хотели разделить горе, были на похоронах, а тебя я там что-то не заметил.
Антонио. Я скорбел в одиночестве. Только так я могу дать волю чувствам. И потом, у меня нет приличного черного костюма, дядя.
Монтекки (разглядывая его). А почему ж у тебя нет приличного костюма, дружочек?
Антонио. Ограбили. Дорогой ограбили разбойники, дядя. Раздели до нитки…
Монтекки. И при этом, я вижу, еще и напоили вином?
Антонио (не замечает иронии). «Граппой». Глумились, и заставили выпить огромную бутыль виноградной водки!.. Два дня не могу придти в себя от мучений… Смертельная жажда… В груди – горит. А вообще я не пью, дядя.
Монтекки. Не называй меня дядей, дружочек, пока я не разберусь, кто ты? Ты – кто?
Антонио. Я – Антонио Неапольский из семьи Монтекки… По двум линиям. По отцовской – я из южных Монтекки, которые пришли с Сицилии, а по материнской – совсем близкая родня. Роднее не бывает… Троюродные сестры – мать моя и супруга ваша, светлая им память обеим… Очень они любили друг дружку в детстве…
Монтекки (задумчиво). И обе сейчас не могут это подтвердить… Ладно. Будем считать, что поверил. (Протянул руку). Здравствуй, племянник!
Антонио. Здравствуйте, дядя! (Целует руку).
Монтекки. И чем же вызван твой приезд в Верону, племянник?
Антонио. Соскучился! То есть, я здесь впервые, но много наслышан и даже часто видел город во сне… Река Адидже, что величаво несет свои прозрачные воды… Кружевные мосты… Знаменитый костел… Я очень тосковал по Вероне. Кроме того, я знал, что здесь много нас, Монтекки, а мы, как никто, славимся гостеприимством…
Монтекки. Короче, тебе нужны деньги?
Антонио (с обезоруживающей прямотой). Да.
Монтекки. Денег я тебе не дам.
Антонио. Я это сразу понял, дядя.
Монтекки. Но я могу помочь тебе исправить твою беспутную жизнь. Ты хочешь жениться?
Антонио. Нет.
Монтекки. Почему?
Антонио. Я был женат, дядя. Но, видно, я не создан для семейного счастья – обе жены мои умерли… Цыганка мне нагадала, что в третьей семейной жизни умру я.
Монтекки. В твоем положении быть суеверным – слишком большая роскошь. За невестой дадут хорошее приданое.
Антонио. Сколько?
Монтекки. Думаю… тысяч пятьдесят!
Пауза.
Антонио. С Капулетти, я думаю, можно содрать и побольше…
Пауза.
Монтекки. Ты подслушивал, негодяй?
Антонио. Я бы мог сказать: «О, нет!», но я слишком ценю ваше время, дорогой дядя… Вы разговаривали довольно громко, а затыкать уши не в моих правилах… Итак, вы решили насолить Капулетти! Что ж, я готов послужить интересам семьи! Но пятидесяти тысяч мало, когда рискуешь жизнью…
Монтекки. Возможно, они дадут шестьдесят…
Антонио. Что они дадут, я выясню у них. Что дадите вы?
Монтекки. Ах ты, сукин сын!..
Антонио. Если враги дают шестьдесят, то свои, я думаю, должны дать не меньше. Стыдно нам быть хуже Капулетти!
Монтекки. Скотина!
Антонио. И не ругайте меня, пожалуйста, дядя, – тем самым вы повышаете цену!
Монтекки (Бенволио). Где ты нашел это чудовище?
Бенволио. Он нам подходит?
Монтекки. Безусловно. Он лучше, вернее – хуже, чем можно было ожидать. И сколько бы это ни стоило, дело чести семьи Монтекки избавиться от этого субъекта! Благословляю тебя, племянник! (Целует Антонио). Какие комиссионные взял с тебя Бенволио?
Антонио. Спросите лучше у него, дорогой дядя…
Монтекки (Бенволио и Антонио). Оба – вон! Чтоб я вас не видел в такой день!
Бенволио и Антонио уходят. Монтекки вновь подходит к портрету Ромео.
Мой честный мальчик, как ты мог уйти?…Живое сердце может ли снестиИ боль, и ужас, и тоску попеременно,Когда увидишь, кто пришел на смену?…Молится.
Келья монастыря Лоренцо и перед ним Розалина, женщина лет двадцати.
Розалина… (заканчивая исповедь).
… Ну, вот, святой отец, и весь рассказПро прошлые грехи, ошибки и невзгоды…В чем виновата я, а в Чем природа,Не мне судить…И умоляю васСкорее в монастырь помочь найти дорогу,Чтобы остатки дней Я посвятила Богу!..Лоренцо.
Да, дочь моя, печален твой рассказ…И выбор твой, как верный францисканец,Обязан я одобрить…Но позвольКак человеку, что тебе в отцыГодится по годам, ане по званью,Спасти от необдуманных шагов,Предостеречь поспешное решенье!Ты говоришь мне, что «остатки дней»Готова провести в суровых стенахМонастыря.Но знаешь ли ты, дочь,Что дней здесь мало? Здесь – сплошная ночь,Заполненная нудною молитвой,Слова которой иногда, как бритва,У горла встанут!И соблазн грехаНе исчезает с пеньем петуха…Тут нет еды, есть лишь подобье пищи,А келья узкая – не лучшее жилищеДля тех, кто любит танцы, и гостей…И вкусный завтрак, поданный в постель…Поверь! Когда уходишь от беды,Отчаянье – не лучший поводырь!Поэтому прошу тебя, подумай,Сто раз отмерь…