–  А какие еще вожди могут завтра не явиться?

–  Только вожди племени Красные Палки.

–  А Хойтл-мэтти?

–  Нет, он здесь, и он останется.

–  Спросите их, как они думают: будет ли завтра на совещании Оцеола?

По тому, с каким напряжением оба генерала ожидали ответа, я понял, что это интересовало их больше всего.

–  Что? Оцеола?
– воскликнули вожди.
– Конечно, Восходящее Солнце придет непременно. Он хочет знать, чем все это кончится.

–  Отлично!
– невольно вырвалось у агента, и он снова принялся шептаться с генералом.

На этот раз я расслышал, о чем они говорили.

–  По-видимому, само провидение помогает нам. Я почти уверен, что мой план осуществится. Одно слово может довести неосторожного индейца до вспышки гнева, а может быть, и похуже… И я легко найду предлог арестовать Оцеолу. Теперь, когда Онопа со своими приверженцами удалился, мы можем смело глядеть в глаза любым неожиданностям. Примерно половина вождей стоит за нас, так что остальные мерзавцы вряд ли окажут сопротивление.

–  О, этого нечего бояться!
– заявил генерал Клинч.

–  Ну и прекрасно! Раз он окажется в наших руках, всякое сопротивление будет сломлено. Остальные сразу уступят. Ведь именно он запугивает их и не дает подписать договор.

–  Верно, - задумчиво произнес Клинч.
– Но как правительство? Kaк вы думаете, одобрит ли оно подобный образ действий?

–  Полагаю, что да. Должно одобрить, во всяком случае. В последней инструкции президента есть намеки в этом роде. Если вы согласны действовать, я принимаю весь риск на себя.

–  Тогда я готов подчиняться вашим распоряжениям, - отвечал командующий, который, по-видимому, был склонен одобрить план агента, но отнюдь не склонен был разделить с ним ответственность.
– Мой долг - выполнять волю правительства! Я готов сотрудничать с вами.

–  Значит, все ясно. Все будет, как мы хотим… Спросите вождей, - обратился Томпсон ко мне, - не побоятся ли они подписать договор завтра?

–  Подписать они не боятся, но боятся того, что последует дальше.

–  А что последует дальше?

–  Они боятся нападения со стороны враждебной партии. Они опасаются за свою жизнь.

–  Что же мы можем сделать для их защиты?

–  Оматла говорит, что они спасутся, если вы дадите им возможность уехать к их друзьям в Таллахасси.

Там они пробудут до самого переселения. Они дают слово явиться к вам в Тампу или туда, куда вы их вызовете.

Два генерала снова начали шепотом совещаться. Это неожиданное предложение необходимо было обсудить.

Оматла тем временем добавил:

–  Если нам нельзя будет отправиться в Таллахасси, мы не можем… мы не смеем оставаться здесь, среди своих. Тогда мы должны искать убежища в форте.

–  Что касается вашего отбытия в Таллахасси, - ответил агент, - то мы рассмотрим этот вопрос и дадим вам ответ завтра. А пока что вам нечего опасаться. Это главный военный вождь белых, он защитит вас!

–  Да, - сказал Клинч, приосанившись.
– Мои воины многочисленны и сильны. Их много в форте и еще больше в пути сюда. Вам нечего бояться.

–  Это хорошо, - ответили вожди.
– Если нам придется плохо, мы будем искать у вас защиты. Вы обещали ее нам - это хорошо!

–  Спросите вождей, - обратился ко мне агент, которого осенила новая мысль, - не знают ли они, явится завтра на собрание Холата-мико?

–  Сейчас мы этого не знаем. Холата-мико не открыл своих намерений. Но скоро мы это узнаем. Если он собирается остаться, то до восхода солнца его палатки не будут свернуты. Если нет - то они будут убраны до заката луны. Луна заходит, и мы скоро узнаем, уйдет он или останется.

–  Палатки вождей видны из форта?

–  Нет. Они скрыты за деревьями.

–  Вы сможете сообщить нам о Холата-мико?

–  Да, но только на этом же месте. В форте наш посланец будет замечен. Мы можем вернуться сюда сами и встретить одного из вас.

–  Правильно, так будет лучше, - ответил агент, довольный ходом событий.

Прошло несколько минут. Оба генерала продолжали шепотом совещаться. Вожди стояли в стороне, неподвижные и молчаливые, как статуи. Наконец генерал Клинч обратился ко мне:

–  Лейтенант! Вы подождете здесь возвращения вождей. С ответом явитесь прямо ко мне в штаб.

Последовал обмен поклонами. Два американских генерала отправились к себе в форт, а индейские вожди исчезли в противоположном направлении.

Я остался один.

Я остался наедине со своими мыслями. Мысли эти были окрашены чувством горечи. Виной тому было несколько причин. Мои радужные планы были разрушены, мое сердце жаждало вернуться к светлым и тихим радостям дружбы, но меня раздирали сомнения, меня мучили неопределенность и неизвестность.