Он почувствовал шевеление между ног, по выражению ее глаз понял, что и она этого не упустила. Рассердился: тело предало его.

— Мы не можем оставаться в этой комнате, — схватился он за соломинку. — Слуги…

— Ты останешься в комнате Лорена. Она через дверь.

Он начал собирать одежду.

— А что ты ему скажешь?

— Правду, — она улыбнулась. — Что тебе не хотелось ехать домой в столь поздний час. В конце концов, что в этом такого? Ты же мой свекор, не правда ли? — Салли посмотрела на него. — Одно меня мучает. Как мне обращаться к тебе? «Папа Хардеман» звучит довольно нелепо.

— Попробуй «Лорен», — предложил он и последовал за ней в комнату сына. — И давно у вас отдельные спальни?

— С самого начала, — она взяла у него одежду. — Давай я все развешу, чтобы утром ты мог это надеть.

Он наблюдал, как она вешает костюм.

— Я думал, вы спите вместе.

— Никогда такого не было. Лорен сразу заявил, что спит он плохо и только будет мне мешать. Кроме того, у тебя и мамы Хардеман тоже были отдельные спальни.

— Лишь когда она заболела. А до того мы двадцать лет спали бок о бок.

— Я этого не знала, — за костюмом последовала рубашка.

— Вы слишком молоды для отдельных спален, — он пристально посмотрел на Салли. — Теперь я убедился, что с тобой все в порядке. А вот что с Лореном?

— Не знаю, — их взгляды встретились. — Он другой.

Не похожий на тебя.

— Что значит — другой?

— Ему ничего от меня не надо, — она помялась. — У меня такое ощущение, что он приходил ко мне, лишь когда я просила его. Даже в нашу брачную ночь, когда я так хотела его, что легла в постель голой, он спросил, не слишком ли я устала.

— Он никогда не был крепким парнем. Скорее, изнеженным. Мать слишком уж опекала его. Единственный ребенок, и она знала, что другого не будет.

— Я с радостью подарила бы тебе ребенка.

— Ты это уже сделала. Благодаря тебе у меня есть внук.

Она покачала головой.

— Нет, я бы хотела родить тебе мальчика или девочку. У такого мужчины, как ты, должно быть много детей.

— Теперь-то поздновато думать об этом.

— Неужели, Лорен? — она подошла вплотную. — Так уж и поздновато?

Он смотрел на нее, не отвечая.

— Ты ни разу не поцеловал меня, Лорен.

Он подхватил ее, прижал к себе, его сильные пальцы впились ей в спину, губы их сомкнулись.

Наконец она отвернула голову, прижалась щекой к его плечу. И он едва расслышал ее шепот: «О господи, как же я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончилась».

Он все еще прижимал Салли к груди, потому что оба они понимали, что до утра оставалось лишь несколько часов.

— Еще кофе, мистер Хардеман?

Лорен кивнул. Посмотрел на Салли, сидящую напротив, дождался, пока невозмутимый дворецкий выйдет из комнаты.

— Ты ничего не ела.

— Я не голодна. И потом мне еще нужно сбросить десять фунтов, чтобы стать такой, какой была до рождения сына.

Он взял чашку, пригубил крепкий черный кофе. Подумал о том, как она выглядела в шесть утра.

Он проснулся, когда она выскользнула из постели, чтобы покормить сына, но не открывал глаз, притворяясь, будто спит. Она постояла у кровати, он чувствовал на себе ее взгляд, потом отошла, и он чуть приоткрыл глаза.

В сером свете зари он видел синяки, проступившие на ее обнаженном теле, — последствия их ночной страсти.

Бесцельно побродив по комнате, она остановилась перед туалетным столиком, и внезапно их стало две, одна стояла к нему спиной, другая, в зеркале, — лицом. Но смотрела Салли не на себя. Взяла в руки тяжелые карманные часы, мельком глянула на них, положила на место. Подняла со столика золотые запонки, сделанные в виде первого построенного им «сандансера». Их она рассматривала долго, потом положила и повернулась к кровати. Он плотно смежил веки, вновь услышал ее шаги по комнате, потом закрылась дверь, и вскоре из ванной донесся звук бегущей воды. Лорен перевернулся на спину и открыл глаза.

Он лежал в кровати своего сына, в его комнате, а подушка еще сохранила запах волос его жены. Он огляделся. Обстановка отражала любовь Младшего к старинной мебели. Туалетный столик с зеркалом, стулья, стол в нише у окна. Все принадлежало его сыну.

Печаль охватила Лорена. Элизабет не раз говорила ему, что в отношении сына он ведет себя не правильно, пытаясь воспитывать Младшего по своему образу и подобию, не допуская никаких различий, не учитывая особенностей характера.

Лорен устало закрыл глаза. И тут неудача. Или предательство? А может, хуже, захват того последнего, что осталось у сына? Он заснул.