Аликс смотрела на Торрина, не отрываясь:

— Ты все это сделал для младенца-полукровки…

— Если бы Шейн оставил тебя в лесу, я бы все равно не смог ему служить.

Взять тебя к себе — лучшее, что я смог сделать.

— Значит, они не демоны? Торрин медленно покачал головой.

— Чэйсули никогда не были демонами. Им ведомы искусства, о которых ничего не знаем мы, а потому многие боятся их. Но они не используют свою силу во зло.

— Почему же ты позволял мне верить в то, что говорят о них?

— Я никогда не называл их демонами, Аликс — помнишь? Но не мог рассказать тебе и другого: начни ты защищать их, это вызвало бы подозрения. А если бы пересуды дошли до Шейна, он мог, чего доброго, и переменить решение…

— А Хэйл?

Торрин склонил голову:

— Хэйл служил своему господину так верно, как только может служить человек. Линдир поколебала эту верность. Хэйл был хорошим человеком. Тебе нечего стыдиться своего отца.

Аликс подошла к нему, опустилась на колени и сжала его руку в своих:

— Ты всегда будешь моим отцом! Торрин погладил ее склоненную голову.

— Ты моя дочь, Аликс. Если голос крови ведет тебя прочь от меня, я пойму.

Таково волшебство души Чэйсули, — он вздохнул и снова провел рукой по ее волосам. — Но пока я жив, для меня ты останешься моей дочерью.

— Я никогда не оставлю тебя! Торрин заставил ее поднять голову, заглянул ей в лицо:

— Аликс, я думаю, тебе придется сделать это. Я служил вместе с Чэйсули еще до того, как ты родилась, я знаю их силу, их преданность и их великую гордость.

Они не желали кумаалин. Но они понимают, что это часть их толмооры.

— И ты говоришь об этом!.. Торрин печально улыбнулся:

— Я вырастил девочку-Чэйсули в моем доме, она вошла и в мое сердце. Разве я мог не знать этого — и разве я мог. бы сказать иначе?

По спине Аликс пробежал холодок:

— Значит, ты знал… — медленно заговорила она, с трудом подбирая слова, что однажды я…

— Я знал это всегда, — Торрин наклонился и поцеловал ее в лоб. — Чэйсули не может отказаться от своей толмооры. Если он отречется от нее, этим он прогневит богов.

— Я не хочу этого, — уныло промолвила девушка, понимая, что если уж Торрин заговорил так, то все ее протесты бесполезны.

Торрин отнял руки и отодвинулся от нее — словно уже сейчас приносил эту жертву, отдавал ее Судьбе:

— Иди с принцем, Аликс. Я удержал бы тебя, если бы мог, но, видно, боги велят иное, — он улыбнулся, только в глазах, на самом дне, притаилась боль. Путь твоей толмооры — не здесь.

— Я останусь, — прошептала она. Кэриллон тихо поднялся и подошел к ней:

— Идем, племянница. Время встретить твоего деда.

— Ты привел меня домой, Кэриллон. Этого довольно.

Он наклонился и взял ее руки в свои.

Аликс резко обернулась и взглянула в лицо принцу:

— Не заставляй меня думать, что ты ничем не лучше. Финна! Ему не удалось подчинить меня силой — не удастся и тебе!

Он усмехнулся:

— Возможно, он и был прав. Что еще может сделать мужчина, когда женщина отказывает ему, кроме как принудить ее уступить?

Аликс отступила на шаг:

— Я увижу Мухаара в другой раз.

— Если ты не поедешь сейчас, ты не поедешь уже никогда, — Кэриллон взглянул на Торрина и пробел в его взгляде подтверждение своим словам. Принц слабо улыбнулся и снова взял девушку за руку.

— Ты приедешь сюда в другой раз, — проговорил Торрин.

Аликс поняла, что на этот раз ей не вырваться. Она взглянула на кряжистого сутулого человека, который был мастером меча при Мухааре до того, как в сердце его вошла девочка-полукровка — взглянула так, словно прощалась с ним навсегда.

— Я очень любила тебя, — прошептала она.

Из лесов и лугов принц Кэриллон привез Аликс в Мухаару — столицу Хомейны, сердце Хомейны, город Мухаара.

Копыта гнедого коня высекали искры из булыжной мостовой. Аликс тихо сидела в седле позади принца, крепко прижавшись к нему, словно это могло придать ей уверенности.

Блеск Мухаары лишил ее дара речи, она внезапно вспомнила о своем изорванном платье и босых ногах.

— Мое место не здесь, — пробормотала она.

— Твое место везде, где ты только пожелаешь быть, — сказал Кэриллон и жестом указал, — Вот — Хомейна-Мухаар.

Она взглянула — и увидела. Замок-крепость стоял на небольшом возвышении в центре города, скрываясь за древними стенами из необработанного розового камня.

Прямо перед Кэриллоном и Аликс поднимались окованные бронзой ворота, охраняемые восемью стражами в алых туниках с гербовым львом поверх кольчуг. Тот же герб, что и на кольце-печатке Кэриллона, и на рукояти его меча.