– Там, куда я вас поведу, вашим мечам не придется ржаветь в ножнах.

Еще два дня они подкарауливали и безжалостно вырезали бродячие отряды разбойников, посланных Этцелем. Конан про себя уже прикидывал, как по возвращении в Крэгсфелл станет докладывать Эльфрид о своих достижениях. Это доставляло ему удовольствие. Тщательный расчет, помноженный на внезапность, принес замечательные плоды. Им удалось уничтожить в несколько раз больше вражеских воинов, чем было в отряде. Когда Этцель подсчитает потери, ему еще меньше прежнего захочется вступать в открытую схватку. Скорее всего, он всерьез задумается о переговорах.

Утром третьего дня воины Конана вернулись в Крэгсфелл. Все равно ловить по лесам стало некого: Этцель явно отозвал своих головорезов, чтобы не остаться вовсе без войска. Воины, ходившие в поход, позаботились отрезать левое ухо у каждого из убитых и теперь нанизывали их на куканы: будет чем полюбоваться друзьям и родным!

... Они были на расстоянии полета стрелы от крепости, когда Конан нутром понял: что-то не так! Еще несколько шагов, и до него дошло: Эльфрид не вышла навстречу. Почему? До сих пор она первая спешила к воротам и приветствовала новоприбывших. Конан пустил коня галопом и во весь опор полетел вперед.

Он сразу заметил на лицах обитателей Крэгсфелла крайнее беспокойство.

– Где Эльфрид?!
– рявкнул киммериец, обращаясь к женщине из числа приближенных.

– Уехала вчера вечером, господин!..
– горестно заламывая руки, ответила та.
– С тех самых пор, как ты отправился в поход, она все сидела и размышляла. Она сама не своя была от страха за доченьку. Мы пытались утешить ее, господин, но не сумели. В самый темный час ночи она надела свои воинские доспехи и уехала из крепости, пробравшись подземным ходом...

Конан выругался так, что его мерин начал прядать ушами.

– И что, никто не выскочил перехватить ее?..
– зло спросил киммериец.

– Те, кого ты не взял с собой, сразу сели в седла и погнались за госпожой. Они до сих пор еще не вернулись...

– Надо найти ее, Конан, пока Этцель до нее не добрался, - сказал юный всадник, сидевший рядом с вождем.

– Так-то оно так, - проворчал Конан, - только, боюсь, вовремя нам уже не поспеть. И все же попытаемся! Я знаю наверняка, что Этцель не собирается убивать ее сразу. Может быть, мы еще вызволим ее. в каком бы виде она теперь ни была. Ох, дура, сумасшедшая дура! Неужели не могла выждать еще немножко!..

И он с такой силой стиснул луку седла, что едва не оторвал.

– Трудно ждать хладнокровия от матери, когда ребенку угрожает опасность! урезонила его женщина.
– Наверное, госпожа убедила себя, что сможет выторговать у Этцеля жизнь девочки за свою!

– Ладно, болтовней мы все равно ничего не добьемся, - сказал Конан.
– На конюшню! Седлайте свежих лошадей! Немедленно выезжаем...

Этцель восседал в тронной палате, посадив маленькую пленницу себе на колени Время от времени он рассеянно поглаживал ее по головке, и каждый раз девочка пугливо съеживалась. Подперев узловатым кулаком подбородок, Этцель предавался размышлениям о своих былых горестях. Приближенные хранили молчание, ожидая, когда он первым что-нибудь скажет.

– Ну и где Эльфрид?
– наконец проворчал вождь - Ей следовало бы появиться здесь в первый же день! Какая из нее после этого мать? Никакой заботы о ребенке И как так вышло, что она вдруг взялась давать мне решительный отпор? А откуда, хотел бы я знать, взялся тот черноволосый чужеземец, который встал во главе ее воинов? Кто он такой?

Ему оставалось только рвать собственную бороду. Десятки его людей полегли безвозвратно, угодив в хитроумно расставленные засады. Вместе с ними пропали и лошади, и захваченная добыча. Но что было гораздо хуже - его, Этцеля, выставили дураком. Как бы народ не перестал бояться его. Чего-чего, а этого он ни в коем случае не мог допустить.

– Эльфрид - ведьма, государь, - сказал управитель.
– Может быть, она использует заклятие, дарующее ее людям победу?

– Вот именно, - поддержал один из вельмож.
– А чужестранец - колдун из Гипербореи, взявшийся ей помогать.

– Дурак!
– фыркнул другой вельможа, постоянно соперничавший с ним из-за милостей "короля".
– Кто хоть раз видел черноволосого гиперборейца?

– Ну, значит, стигиец!
– сказал первый, обменявшись с соперником кинжальным взглядом.
– В любом случае ясно, что без нечистой силы не обошлось!

Желавшие добиться благосклонности Этцеля не упускали случая напомнить ему о мнимых колдовских способностях Эльфрид.

Тут у входа в палату произошло какое-то движение, и внутрь, улыбаясь до ушей, широким шагом вошел воин.

– Смотри, мой король, какой подарок мы тебе притащили!
– провозгласил он со значительным видом. Следом за ним в палату протолкалось еще двое, и между ними в цепях шла Эльфрид.

Этцель почувствовал, как напряглась от ужаса маленькая девочка, сидевшая у него на коленях. Эльфрид была по-прежнему облачена в воинские доспехи, но поперек спины у нее лежало древко копья, пропущенное под локти. Руки воительницы были связаны спереди, и это заставляло ее выгибать позвоночник, выпячивая грудь. На шее у нее был одет бронзовый ошейник, а с него спускались две цепи, пристегнутые к ножным кандалам. Двигалась она с большим трудом, но голову несла высоко.