— Ты говоришь разумно, — признал стигиец. — Но что бы ни предполагали совершить эти черви, это слишком важное дело, чтобы принимать поспешные решения. Я должен справиться в своих свитках и у своих духовных советников. Кто-то из нас служит светлым богам, другие — темным, а некоторые вообще обходятся без богов, но Ариман — смертельный враг каждого. Если он не может быть уничтожен, он должен быть подавлен. Я предлагаю вам всем оставить нынешние занятия пока существует эта угроза. Положите конец всяким раздорам и постарайтесь связаться со всеми колдунами Первого Ряда, кто не откликнулся на этот зов. Нужно заручиться их поддержкой. Все ли согласны?

— Воистину, — послышался общий ответ.

— Что до тебя, созерцатель кристалла, — сказал Тот-Амон, — я поручаю тебе поспешить в логово этих адептов Аримана и раскрыть их тайны.

— Коли так, — ответил Волволикус, — я отправлюсь еще до зари. — Он тонко улыбнулся. — Я призван туда дабы оказать содействие в очень тяжеловесном деле.

— Тогда страшись нас и повинуйся. Награда тебе будет огромной. Наказание за провал — невообразимым.

Образы над столом испарились, и Волволикус долго размышлял, прежде чем лечь спать.

Двое мужчин в сопровождении женщины въехали в город в самый разгар приготовлений к празднеству. Они были облачены в наряды пустынного племени гераутов: мужчины в черных чалмах, оставляющих открытыми только глаза, женщина в желтом платке — ее лицо было открыто. Все трое были в длинных свободных халатах из полосатой ткани, шароварах и мягких высоких сапогах. Длинный худой мужчина носил украшения, положенные шейху. Его дюжий спутник явно был телохранителем.

— Счастье твое, что голубые глаза встречаются и у гераутцев, — сказал Волволикус. — Да и те стражники позади могли стянуть наши покрывала и сильно нас побеспокоить.

— Да, но сейчас удачное время, чтобы обходить закон, — сказал Конан, пребывающий в отличном настроении. — Когда город забит такими невероятными толпами, стражники не в состоянии уделить внимание каждому. Они знают, что празднество, подобное этому, привлечет любого грабителя, карманника и взломщика в радиусе ста лиг. Здесь поживы на много дней. В такое время кто дважды взглянет на простого пустынного кочевника?

— Вреда не будет и оттого, что герауты заслужили добрую репутацию истреблять каждого, кто встает им на пути, — сказала Лейла. — Гордый и вспыльчивый народ эти герауты.

Волволикус, согласно своему облачению пустынного шейха, не носил оружия, за исключением украшенного драгоценными камнями кинжала за кушаком. Конан же был в полном боевом наряде: длинное копье в стремянном гнезде, меч и кинжал на поясе, маленький круглый щит из стали, притороченный к луке седла. Доспехов на нем не было, поскольку герауты их не носили.

Они пробирались сквозь шумную толпу. Невозможно было сыскать и квадратного фута, свободного от людей. По ночам народ спал прямо на улицах и в общественных садах, защищаясь от холода всяким тряпьем или просто лежа как попало. Каждый имевший хоть что-нибудь на продажу тащил это в Шахпур в надежде отыскать покупателей; купцы и разносчики торговали на улицах едой, питьем и всякими безделушками. И все сбегались поглазеть на представления и разнообразные зрелища.

Танцоры и акробаты выступали на каждом углу. В кругах, нацарапанных на грязной мостовой, проходимцы-фехтовальщики бросали вызов всем прохожим, предлагая кошелек тому, кто первым пустит кровь или, для более решительных, кто нанесет две раны из трех.

— Жаль, киммериец, что ты не можешь ни есть, ни пить через это покрывало, — сказала Лейла. — Маскировка, может, и полезная, но лишает тебя праздничных удовольствий.

— Я на работе не пью, — ответил Конан. — Праздник хорош, когда есть что праздновать.

Женщина не переставала отпускать в его сторону колкости с того момента, когда они покинули жилище колдуна. Казалось, это вовсе не она бесстыдно плескалась в пруду: теперь Лейла обходилась с ним весьма прохладно.

Повсюду им навстречу попадались стражники, но киммериец не обнаружил никаких следов Загобала. Не появлялся и Торгут-хан, хотя Конан и не ждал, что надменный вице-король станет отираться с презренным сбродом. Оно и к лучшему, ибо киммериец не был уверен, что сумеет сдержать себя, заметь он кого-либо из них. Прикончить кого-то одного значило распрощаться с мечтами о сокровище.

Перед новым храмом они натянули поводья. Лишь недавно законченный, построенный из блестящего нового камня, он сверхъестественным образом выглядел непостижимо древним: его фасад был выщерблен и потрескан. Они провели коней через многолюдную площадь и привязали их к дереву, дарившему тень дворику трактира, расположенного напротив храма. Как только они уселись за низкий стол, к ним поспешил трактирщик.

Заказав еду и вино, Волволикус спросил трактирщика:

— Я полагаю, что это празднество в честь освящения нового храма. Но нет сомнения, что речь идет не об этом старом здании?