Шрифт:
– И вам никогда не требуется сохранить что-либо?
– Это количественное исследование. Основа эксперимента – биты информации, которые проходят от решетки на полу в жесткие диски наших компьютеров. А также наблюдения помощников.
– Ассистенты потом рассказывают вам свои наблюдения?
– Да, мы их опрашиваем.
– О чем?
Губы Даггера сжались.
– Мы просим дать качественную информацию, которую нельзя описать языком цифр.
– Странное поведение, например?
– Нет-нет. Нюансы. Впечатления наблюдателя. Величины, которые электроникой измерить невозможно.
– И при этом аномалии вас не интересуют?
Даггер прислонился к стене.
– Я действительно не вижу смысла обсуждать мои исследовательские интересы.
– Тот факт, что Лорен убита...
– ...приводит меня в отчаяние. Одно то, что я знал убитую, выбивает из колеи, а уж Лорен...
– Как хорошо вы ее знали, доктор?
Даггер отошел от стены и поднял глаза в потолок.
– Послушайте, я понимаю, к чему вы клоните, но вы все так же далеки от истины. Повторяю еще раз: я никогда не спал с Лорен. Сама идея мне смешна и отвратительна.
Майло наклонил голову и подошел на шаг ближе к Даггеру. Тот инстинктивно поднял руку в защитном жесте, хотя Стерджис остановился в нескольких футах от него.
– Отвратительно? Спать с такой красивой девушкой, как Лорен? Что тут может быть отвратительного?
Над верхней губой Даггера опять выступила испарина.
– Ничего. Я не это имел в виду. Она была прекрасной девушкой. Но она – подчиненная. А я не сплю с подчиненными. Это то, что я называю профессионализмом.
– Подчиненная, с которой вы обедали. Несколько раз.
– Господи, – вздохнул Даггер. – Если бы я знал, на какие мысли вас это натолкнет, я бы никогда не упомянул об этом. Мы разговаривали о психологии, о ее карьерных планах. Вот и все.
– Значит, красивые девушки не входят в сферу ваших интересов...
Даггер опустил руки, сжал кулаки и медленно разжал их. Улыбнулся и стряхнул невидимую пылинку с рубашки.
– Если честно, вы правы. Сама по себе внешняя красота меня не привлекает. Уверен, вы устроены по-другому. А теперь, пожалуйста, уходите. Я настаиваю, чтобы вы ушли.
– Что ж, – сказал Майло, не двигаясь с места. – Раз вы настаиваете.
– Прекратите. Почему вы думаете, что допрос должен обязательно вестись враждебным тоном? Я понимаю, это профессиональная привычка, и все же вам бы стоило изменить свои взгляды. Лорен того заслуживает.
Даггер опустил голову и прикрыл глаза, однако я успел заметить, что он пытался скрыть от нас. На его глазах блеснули слезы.
Перед тем как вернуться к машине, мы зашли в китайский ресторан, взяли несколько яичных рулетов и вонтонов [22] в дорогу Майло показал хозяевам фотографию Лорен.
22
Вонтоны – китайское национальное блюдо, похоже на крупные пельмени или манты.
– Да, – ответил китаец на чистейшем английском языке. – Я ее помню. Она заходила сюда несколько раз. Всегда брала жареную курицу с рисом навынос.
– Одна заходила?
– Всегда одна, а что?
– Обычная проверка, ничего интересного. А как насчет доктора Даггера, вашего соседа?
– Нет, – покачал головой повар. – За все годы, что мы находимся по соседству, он ни разу не заходил. Наверное, вегетарианец.
Майло проехал шесть кварталов, притормозил и в два счета съел рулет, роняя крошки и не пытаясь их стряхнуть. Я сосредоточился на вонтоне.
Майло спросил:
– Как он отреагировал на имя Шоны? Лично я не заметил ничего необычного.
– Вообще никакой реакции, что само по себе странно. Он должен был хотя бы удивиться.
– Или, как ты сам мне время от времени напоминаешь, "иногда сигара – это просто сигара".
Майло открыл конверт с карточками учета рабочего времени Лорен, который дала Энн Байлер. Я читал через его плечо. От десяти до двадцати часов в неделю. В последний раз она получала деньги три недели назад.
Я сказал:
– Либо Даггер что-то скрывает, либо Лорен наврала Салэндеру о работе на каникулах.
– Даггер что-то скрывает? Ты, до сих пор не убедился, что он не крутит романов на работе и его не привлекает физическая красота?
– Он снова потел.
– Я заметил. А ты видел его слезы, когда он вспомнил Лорен? Что происходит с этим парнем?
– Он явно не все рассказывает.
Еще жуя рулет, Майло выехал на дорогу с обочины. Я слегка хлопнул его по руке:
– Злой, плохой полицейский! Как ты мог довести до слез такого приличного и добропорядочного человека!